Я его не видел больше месяца,
А теперь, зимы на рубеже,
Прихожу — а он решил повеситься
И гляжу — повесился уже.
Смерть и жизнь даются одноразово
Человеку или снегирю.
"Что ж ты не предупредил, зараза, а?!
Хоть бы слово молвил", говорю!
Он и молвил, как через пробоину,
С лёгкою небесной хрипотцой:
"Ты не бойся! Я живой по-своему,
В этом плане я — почти что Цой!
Я теперь смогу из жизни вырасти,
Не по росту стала мне она,
Я смогу неслыханные милости
Для друзей затребовать сполна!
А ещё я чаще буду сниться вам,
Приходить в метели и в грозе
И к тебе, гордячка в платье ситцевом,
И к тебе, плясунья в органзе.
И за нашу вечную инаковость,
И за журавлей у нас в руках —
В нас ещё повсюду будет надобность,
В нас — поэтах и проводниках.
Так что, кореш, дай работу штопору,
Выпьем за почин грядущих лет,
Будем живы — завтра сходим в оперу,
А не будем — сходим на балет!"
И, пока с какой-то высшей жёрдочки
Он ронял слова в мою тюрьму,
Примостились жизнь и смерть на форточке,
Свесив ноги в комнату к нему.
2020 г. декабрь