Одним из глобальных процессов, происходивших на постсоветском пространстве в 90-е годы прошлого века, без сомнения, можно считать приватизацию и разгосударствление предприятий. Происходило это по-разному и в разных государствах, и в пределах одной страны.
Об особенностях приватизации в Беларуси и получилась беседа с топ-менеджером одного из КБ, которое в те годы стало акционерным обществом.
– Виктор Иванович, давай поговорим о том, что тебе больше всего запомнилось из 90-х!
– Хорошо, поговорим. Только мы ведь давно знакомы, и ты сам понимаешь, что главное для меня в те годы, это…
– …Акционирование и приватизация?
– Конечно. Именно тогда была заложена основа сохранения коллектива и развития нашего предприятия.
– Тогда побеседуем об этом. Итак, с чего всё началось?
– С «Программы приватизации», которую принял Президент. И с мудрого решения нашего начальника КБ в ней участвовать.
– А чем было вызвано такое решение и в чём была его цель?
– Развал СССР и распад производственных связей привёл к тому, что значительная часть производимой прежде продукции перестала быть востребованной и целые подразделения остались, по сути, без работы. Необходимо было искать новые направления и остановить отток специалистов, заинтересовать их в развитии предприятия. И тут появилась возможность дать каждому работнику почувствовать себя немножко хозяином…
– И как именно на реализацию этой возможности повлияла «Программа приватизации»?
– Фактически напрямую. Согласно «Программе», каждому гражданину Беларуси было начислено определённое количество именных приватизационных чеков «Имущество», зависящее от стажа работы, возраста, количества несовершеннолетних детей и некоторых других данных гражданина.
– Для наших читателей из России нужно, видимо, пояснить, в чём отличие этих чеков от российских ваучеров?
– Во-первых, чеки являются именными и безналичными, т.е. записями на счетах граждан в Сбербанке, подобно безналичным денежным счетам. Владельцу ИПЧ оформлялся специальный сертификат. Кроме того, при разгосударствлении и приватизации гражданин может использовать только свои личные чеки и чеки близких родственников. Такая схема исключает спекуляции и скупку пакетов за бесценок, как это было в России.
– То есть личный чек, полученный как бы бесплатно, можно было обменять на долю в приватизируемой собственности?
– Да, только считать его бесплатным не совсем верно. Скорее это документальное признание вклада гражданина в создание государственной собственности, отсюда и влияние стажа и возраста. Другое дело, насколько правильно было учтена весомость тех или иных факторов, но в целом идея верная. А главное – таким образом у человека возникал вопрос, как использовать чеки, и последующая заинтересованность в прибыльной деятельности предприятия, в приватизацию которого он их вложил.
– Но ведь приватизируемых предприятий, очевидно, было много, не обязательно вкладывать в своё, можно ведь и в другие?
– Конечно, но согласись, что рычагов влияния на деятельность чужого предприятия у человека практически нет, значит, разумнее вкладывать в то, где он работает и имеет какой-то вес и влияние. Кроме того, и разработчики «Программы» позаботились о том, чтобы своё было на первом месте.
– Это интересно… Как именно позаботились?
– Дело в том, что процесс акционирования делился на три этапа.
Первый – выкуп госсобственности за деньги. «Денежная часть» составляла 50% оценочной стоимости предприятия, здесь 25% плюс одна акция оставались в собственности государства, остальные можно было выкупить членам трудового коллектива в течение определённого времени. При этом стоимость акции для них уменьшалась на 20%.
Второй этап – обмен оставшихся акций на ИПЧ «Имущество» членов трудового коллектива, и тоже в течение ограниченного времени.
И третий этап – реализация акций, не приобретённых коллективом, через Сбербанк гражданам республики Беларусь в обмен на ИПЧ «Имущество».
– Понятно, что работники здесь в приоритете, но что из этого следует? Если кто-то хочет вложиться в другое прибыльное предприятие – он может и подождать, пока там завершатся первых два этапа.
– Конечно, но, во-первых, в то смутное время сориентироваться, кто в убытке, а кто прибыльный было непросто, да и прибыльных было немного, а во-вторых, сложно отследить моменты, когда наступит возможность обмена, поэтому такая схема практически на 100% работала в пользу «родного» предприятия.
– Хорошо, в схеме всё начинается с покупки за деньги, но ведь зарплаты были маленькие, а оценочные суммы, должно быть, огромные. Разве у коллектива была возможность выкупить хоть сколько-нибудь значительную часть акций для того, чтобы осуществлять управление предприятием?
– Хороший вопрос. Действительно, стоимость имущества значительно превышала возможности работников, и на большинстве акционированных в то время предприятий доля собственников – физических лиц невелика. Но здесь, как ни парадоксально, нам помогла инфляция.
– В самом деле? Парадоксально и интересно, каким же образом?
- Весь вопрос в сроках и темпах подготовки решения о приватизации.
Дело в том, что стоимость имущества и, соответственно, стоимость акции определялась специально созданной комиссией и фиксировалась по состоянию на 31 декабря истекшего года, у нас этой датой было 31.12.1993. После определения стоимости начинался процесс подготовки акционирования, на выходе которого – приказ о преобразовании госпредприятия в акционерное общество. Так вот, наш приказ о приватизации (с фиксированной стоимостью, естественно) был подписан в конце следующего, 1994 года. Поэтому сам процесс покупки акций начался в 1995 году.
Окончание следует :
http://stihi.ru/2021/12/07/3340