Пусть в книге судеб росчерком пера
Мне суждена иная участь,
Терцин божественных певучесть
Дороже, чем житейская игра.
В ней нота "си" и ноты "до" и "ля",
И целый хор, что вторит нотам,
И оттого её длиннотам
Душа подвластна, ноты не деля.
И всё же есть иная глубина,
Где нотный ключ давно потерян,
И ты другому Богу верен,
И этот Бог зовётся тишина.