Константин Паустовский, "Прощание с летом"
Был конец ноября – самое грустное время в деревне. Кот спал весь день, свернувшись на старом кресле, и вздрагивал во сне, когда темная вода хлестала в окна. Дороги размыло. По реке несло желтоватую пену, похожую на сбитый белок. Последние птицы спрятались под стрехи, и вот уже больше недели, как никто нас не навещал…
Лучше всего было по вечерам. Мы затапливали печи. Шумел огонь, багровые отсветы дрожали на бревенчатых стенах и на старой гравюре – портрете художника Брюллова. Откинувшись в кресле, он смотрел на нас и, казалось, так же как и мы, отложив раскрытую книгу, думал о прочитанном и прислушивался к гудению дождя по тесовой крыше. Ярко горели лампы, и все пел и пел свою нехитрую песню медный самовар-инвалид. Как только его вносили в комнату, в ней сразу становилось уютно – может быть, оттого, что стекла запотевали и не было видно одинокой березовой ветки, день и ночь стучавшей в окно.
После чая мы садились у печки и читали. В такие вечера приятнее всего было читать очень длинные и трогательные романы Чарльза Диккенса…
Мой комментарий
Был конец ноября, время грустное было,
Дождь хлестал в наши окна-не спать!
Все попрятались птицы, дороги размыло,
И лишь кот в кресле лег подремать.
Ждали выпадет вечер, топить стали печи,
И теплом наполнялся весь дом.
Самовар на столе, и вечерние речи,
Так в деревне ведь было кругом.
После чая, у печки, садились, читали,
Отдавали тем книгам мы честь.
А особенно Диккенсу, с ним мы мечтали,
Горе, счастье делили на всех.
Был конец ноября. Время грустное было,
Непогода. Дождь как из ведра.
В доме сухо, тепло, лишь береза застыла,
Мокнуть ей, ведь ноябрь у двора.