пила и пила бы горечь твою, крепко сваренную цикуту
бледно мертвенную и пепельную, что весь мир под дождём укутав
рассыпается октябрём в кольца хмельных кружев.
Забери этот холод, возьми, он мне тут не нужен.
а нужны крылья белые, к югу да полетели бы,
чтоб не в вороновом, в журавлином ли теле быть,
в журавлином ли теле петь, слаще Сирин да Гамаюн,
да на мшистой, как мех, постеленьке, оборвать песенку свою.
мы не птички ты не волшебница, просто холод пришёл немой
всё отступит и перемелется и дойдём, как всегда, домой,
вот и тропка легла проторенная, до порога теперь иди
только крылья чернеют вороновы, да печаль чёрная в груди
отчего же ты вся неласковая, только плачешь и плачешь в ночь
по стихам тебя всю растаскивают, но никто не спешит помочь.
скоро ляжет под саван воинство – снежный, белый, как мел – твоё.
и печаль твоя успокоится, Сирин песенку допоёт.
и печаль моя успокоится, ворон в сердце почти притих
не волшебница ты, пропоица, на - дурацкий и нудный стих
потому что мы собутыльники, тоже плачу вот и пою
где же вы белые, где ж вы, крыленки, не пришлись по спину мою.
забираться под саван скоро нам, под рождественский снежный джаз
так и буду я чёрным вороном голосить, над тобой кружась,
ох, пила б да пила яд… Да выбили – жаль – из рук кубок дивный твой.
от рождения до погибели
осень вечно над головой.
20 октября 2020