(Согревая дыханием озябшие руки дочери)
Синий полдень. Пал на землю первый мороз.
Солнце – белым столбом над лесистою далью.
Небо кроет округлые плечи берез
пуха козьего бело-воздушною шалью.
Помню я эти плечи: той дальней зимой
были яркими звезды, и трепетно-жалок
жар в мальчишеских чреслах, и первой ценой
скудных ласк козий был пуховой полушалок.
Точно козье пахучее стадо, домой
возвращаются годы, качаясь боками
с ветхой свалянной шерстью. А над головой
небо движется войлочными облаками.
Подымаешься в гору, и уж невдалеке
теплый дом наш, – и видеть, и чувствовать любо
от младенческих рук в моей смертной руке
тот же трепет и свет, что и в буром листке
на студеном ветру облетевшего дуба.