Звонкое пение птиц в терновой кроне,
К холму пурпурно прислонился вечер.
Мельница гонит облака за горизонт,
К дому влечёт пастуха запах свежего хлеба,
Жизнь проста, и откровенна обожествлённость мира.
Обожествлён и ручей, стекающий в долину по зелёным
Камням, и зверь, по временам выходящий из леса,
И перегляд влюблённых в сумеречном саду, когда
Их губы тайно покоятся на сердце друг у друга.
Поднимается на колокольную башню звонарь,
И округа растворяется в трезвоне,
И вибрируют в унисон струны женских волос,
Как если бы взору предстал малахитовый мертвец.
Склонившись над водой, следит за ходом времени
Серебристый лик, сквозь мгновение виднеется вечность.
Но уже заклинается в разверзшейся могиле ночь.
В душу спящего отрока нисходит слово,
Сульфурический свет облекает его белый лоб;
Тогда он, лунатик, спускается по лестнице своего дома,
Неспешно поводя руками, и мрак рассеивается перед ним,
И больше не страшит его смерть.
Линии рода сходятся в единственном человеке.
Из облака выпадает ангел с окаменевшими крыльями,
Когда умерший приоткрывает свои глаза,
Чтобы исполнить надлежащее.
Ночь медлительна. На вершине невысокого холма
Снова и снова воздвигается, пошатываясь, крест.