История эта начиналась чинно и благородно.
В начале сентября две тысячи семнадцатого
бравый отставной подполковник Кузин
приехал на личном авто отдыхать в Беларусь,
вдохнуть чистый воздух развитого социализма.
Уточним лишь, что Кузина в Витебск привезли,
поскольку всю дорогу он употреблял пивасик,
а машину уверенной рукой вела его супруга —
что такое шесть часов от Москвы до Витебска!
На третий день отдыха в правом глазу Кузина
ни с того ни с сего появилось чёрное пятнышко.
Оно росло, росло и наконец вымахало так сильно,
что полностью закрыло хозяину всё поле зрения.
Кузин занервничал, понёсся в местную больницу,
где белорусская докторша, дева дивной красоты,
после короткого обследования объяснила ему,
что всё, финита, в его глазу отслоилась сетчатка,
надо спешить домой и срочно оперироваться.
Вроде бы ничего не предвещало такой беды,
но припомнил Кузин, что в доме-музее Шагала
как-то нехорошо глянул на него зверь с памятника,
не понравился зверю чем-то мордастый дядька,
смотревший на волшебные картины мастера
походя, нетрезво и без должного пиетета.
И всю недолгую обратную дорогу до Москвы
гадал Кузин о том, за что же он наказан судьбой,
но так и не смог найти в своём длинном резюме
ничего плохого или недостойного офицера.
Старый профессор в Пироговке отыскал причину,
крылась она в том, что попал однажды Кузин
при зачистке горного аула под отдачу гранатомёта,
и хотя зрение у него тогда быстро восстановилось,
но дело было уже сделано — огонь выжег сетчатку,
которая чудом продержалась в глазу так долго.
Левый глаз был закрыт, а правым Кузин целился,
стреляя в спину чеченского гранатомётчика,
и хорошо, что попал — граната врага ушла мимо цели,
а то пришлось Кузину развозить по стране "груз 200",
хороня весёлых солдатиков из своей роты.
В Пироговке Кузину сделали операцию, шла она долго,
но спасибо врачам — сетчатку удалось восстановить.
Лёжа в забытьи после наркоза, видел Кузин Шагала,
разговаривал с ним, гулял, летал, о чём-то спорил,
мир вокруг был чистым, ярким, разноцветным,
но тут кто-то вдруг схватил Кузина за руки, затряс,
и понял он с ужасом — это они, те самые, бородатые,
одурманили и вяжут, чтоб накуражившись, "рэзать",
вспомнил, как учил когда-то его в юности старшина:
"Главное, пацан, им в плен не попасть живым!"
Втроём повисли врачи на Кузине, еле уломали,
объяснили, что всё, война его давно закончилась...
Пришлось потом медсестре подарки искать —
благо хоть синяк у неё под глазом быстро сошёл.
С тех пор ходил Кузин с двумя разными глазами,
один был старый, привычный и слегка мутноватый,
второй — новый, с искусственным хрусталиком,
в котором мир был виден чётко, почти по цифровому,
жаль, сфокусировать их не получалось — начинали болеть.
Так и жил теперь Кузин, на улице глядя левым,
а читая правым — появилась у него тяга к чтению,
над которой посмеивались поначалу все знакомые,
привыкшие к шашлыкам, вину и сауне по субботам.
Перестал Кузин сидеть безвылазно в сетевых чатах,
потерял интерес к гаджетовремяпрепровождению,
стало ему скучно общаться с бывшими друзьями,
захотелось тишины, покоя и серьёзных размышлений.
Так нежданно-негаданно Кузин стал интеллектуалом.
Какие тут могут быть шашлыки, если завтра помирать,
а ты так и не понял, кто ты и для чего был рождён?!
Для чего надо вести этот чёртов здоровый образ жизни,
если ты и не понял, в чём смысл этой твоей жизни?
Зачем ходить в церковь, красиво изображая верующего,
если на самом деле не веришь ни в чёрта, ни в Бога?
Горько и стыдно стало Кузину, когда понял он,
что прожил на свете свои полста лет словно корова —
брёл в стаде с бубенчиком на шее туда, куда скажут,
жрал, пил, спал, трахался да испражнялся...
Нет, уж лучше было погибнуть тогда, ещё в девяностых!
Новый хрусталик перевернул всю кузинскую жизнь.
Он жадно набросился на историю, на философию,
проглатывая книги и многое толком в них не понимая,
Кузин спешил, предчувствуя надвигающуюся беду —
так и случилось, в третью волну пандемии его накрыло,
бывшего офицера увезли в ковидный госпиталь,
откуда он в погибельном бреду дважды пытался бежать,
срывая трубки, рыча и наводя ужас на охранников.
Во второй раз ему повезло — Кузин вывалился за ворота
прямо под колёса несущегося чёрного "гелендвагена",
от удара его переломало и отбросило далеко вперёд,
он успел спросить склонившегося над ним водителя:
— Нохча?
— Ха, нохчо... — с удивлением ответил тот.
Кузин улыбнулся и умер.
Погибнуть от рук врага, хоть и бывшего, было не так стыдно.