Никто, ну, разве
целеустремлённая натура,
Не переносящая неизвестное,
как смерть скульптура,
Не станет отрицать,
что и от добрых слов в избе,
Произнесённых шёпотом,
становится не по себе.
Ни запертая дверь, ни тень,
шагающая мимо,
Так не страшны тебе,
как собственное имя,
Имеющее в одиночестве
неповторимый вкус,
Когда ты шепчешься,
а в тёмной раковине уст
На самом дне
ворочается ужас перламутра.
Что в имени твоём тебе,
когда под утро
Сквозь сон по дну
скребут другие голоса? –
В значениях теряется
береговая полоса,
Где безымянный океан
становится бесшумен
Для тех, кто не уснул,
а лишь на время умер.