Дуб бросал желудями по пружинящей крыше,
они шляпки теряли, кто подпрыгивал выше,
кто катился, тяжёлый и – об землю, что мочи,
я их слушала нынче, в сильный дождь этой ночью.
Дуб бросался детьми, только дуб так умеет,
так, чтоб те не успели ухватиться за шею.
Он спокоен и сдержан, ему терпко и горько,
как брезент, он – дубовый, дуб от корки до корки.
Его вряд ли волнуют вдоль аллеи огни.
Он бросает детей и скорбит за детьми.
Только тех, кто помладше, дуб бросает подальше,
чтобы их не теснили, кто сильнее и старше.
…Лист кленовый – романтик, он мерцанием наполнен.
Лист дубовый – другое, зубы сжал и спокоен.
Он не рвётся на руки, ему не интересно.
Да... и он не мерцает, не мерцает, хоть тресни…