*1079***
МИХАИЛУ СИНЕЛЬНИКОВУ - 75
19 ноября исполнилось 75 лет поэту Михаилу СИНЕЛЬНИКОВУ. Сердечно поздравляем любимого автора и желаем неиссякаемого вдохновения во благо отечественной культуры!
Общероссийский молодёжный журнал "Наша Молодёжь" от имени редакции и многотысячной читательской аудитории поздравляет Поэта со славным Юбилеем:
БЕССМЕРТНОЕ ЗЕРНО ГРАНАТА
Старший друг Михаила Синельникова знаменитый русский поэт Арсений Тарковский писал о нём: «… он вырос на юге Киргизии. Люди и природа этого своеобычного края воспитала человека и поэта. Современная жизнь народа и его героическое прошлое – ключ, обретённый поэтом, давший возможность Синельникову проникнуть в сердце каждого, кто узнал его стихи. Читателя не оставляет равнодушным то историческое чутьё, которое свойственно поэту, которое является душой его стихотворений». И вот вывод Арсения Тарковского: «Его стихи – живое и весьма полнокровное явление подлинного поэтического искусства сильного и вполне самобытного!» Было тогда нашему поэту 24 года.
Шестнадцатилетним подростком он познакомился с замечательным поэтом Леонидом Мартыновым, который, по словам самого Синельникова, в сущности его «откопал», когда честолюбивый юноша «со взором горящим» хотел, чтобы тот помог ему опубликовать его стихи в столице. Ответ мэтра показался ему жестоким, но он запомнил эти слова на всю жизнь: «А вы пишите стихи, обладающие такой силой доказательности, чтобы их нельзя было не печатать»!
Мартынов безошибочно поверил в никому не известного школьника из Средней Азии, и сам Синельников утверждает, что не будь «его красивых открыток и писем, его одобрений, он бы не выстоял!»… На протяжении многих лет всё, чтобы он ни писал, ему самому казалось «мелким, не достойным печати».
Но вот наступает долгожданное время, когда у поэта Синельникова рождается то, что он сам считает достойным печати:
Лежу в траве. Росой омыта мята,
Чуть полыхают сена вороха.
Огромным небом мягко пыль примята.
И облако в окладе лопуха.
Я вспоминаю детский угол зренья,
И, в мураве растаять норовя,
Осин осока будит подозренья
Ползущего по локтю муравья.
Полупустыня от ребра до паха.
Пока ползёшь, быть может, жизнь пройдёт,
И голубая грубая рубаха
Его глазам заменит небосвод.
И вот уже «Московский комсомолец» публикует рецензию Леонида Мартынова, заканчивающуюся словами: «Трудно предположить грядущее, но, как мне кажется, на наших глазах растёт обещающий поэт!».
А Вениамин Каверин в своей оценке творчества начинающего поэта пошёл ещё дальше: «Синельников обладает незаурядным поэтическим дарованием. С этим дарованием соединилось прекрасное знание русской и мировой литературы. Это весьма важные для будущего писателя черты упрочились с годами…Он ещё очень молод, и для меня нет сомнений в том, что его горячая любовь к литературе сыграет важную роль в его дальнейшем развитии, необыкновенное трудолюбие, незаурядный талант, стремление найти и развить свой собственный поэтический голос …» И это произошло,
«собственный поэтический голос» не заставил себя долго ждать:
Не засижусь и не оставлю знака,
А постучусь и заявлюсь как есть.
Случайный гость, рассеянный зевака,
Я вам принёс одну благую весть.
Но временами помнится и снится,
Что в детстве так бездумно - озорно
Я бросил в щель прогнившей половицы
Гранатовое твердое зерно.
Померкло солнце. Потускнели лица.
Но вижу я, не поднимая век, -
Древесный ствол шумит и шевелится.
И крышу дома трогает побег.
Настоящим прорывом для поэта в то время стала его знаменитая «Киргизская охота». Вот как оценивает это стихотворение Борис Слуцкий:
«Это не просто хорошие стихи, но и написанные хорошо, У нас сколько угодно хороших стихов, написанных плохо. Синельников – странный поэт, его манера, его поэтические пристрастия не такие, как у большинства его сверстников…»
…Взойдёт луна
Над областью обширной,
И тень волчицы прибежит сюда
Дышать землёй утяжелённо-жирной,
Выть на луну. И сторожить стада.
Огромную роль в его творчестве – об этом пишет сам Синельников – сыграл Александр Межиров. К моменту знакомства с ним в стихах молодого поэта – необыкновенная лёгкость и даже игривость, оптимизм, юношеское стремление к изысканной ювелирной поэзии, ориентация на классику, на серебряный век… А Межиров стремился сблизить его с современной жизнью и писать свою жизнь, а не какие-то идеи и видения.
Писать себя. Недаром в предисловии к сборнику « Киргизская рапсодия» Александр Межиров писал: « Невозможно пережить свою молодость. Но период, который принято называть становлением, иногда так и остаётся тайной поэта».
Много лет спустя Синельников напишет о своих учителях, о том, как «создавалась жизнь»:
Жизнь создавалась в качестве экспромта
По воле всех ушедших до сих пор.
Едва из них подумаю о ком-то,
Как тотчас наш продлится разговор.
Мне одному осилить путь не в жилу,
Но помогли в былые времена
Учителя, мне отдавая силу,
Теперь глядят, на что ушла она.
На что же ушла сила, взрастившая этот неординарный талант, человека , который до сих пор ощущает в литературе своё «существование двойное», автора пронзительного стихотворения «Равновесие», опубликованного в 2015 году в сборнике стихов «Перевал»?
Люблю я день прозрачный, чуть осенний
В наплывах то прохлады, то тепла,
Пока в траву и на гранит ступеней
Ещё листва покорно не легла.
И равновесье властвует повсюду,
Когда судьба нечаянно сбылась,
И обнажилась родственная чуду
Всего со всем таинственная связь.
…………………………………….
О, никогда ни в холоде, ни в зное
Так явственно не выступят на свет
Моё существование двойное
И перемены миновавших лет!
А перемены начались, когда в 1975 году был издан первый оригинальный стихотворный сборник «Облака и птицы» – совсем молодым он был избран членом пяти советов по национальным литературам при Союзе писателей СССР : грузинского, армянского азербайджанского, таджикского и киргизского. Классическими признаны его переводы знаменитых поэтов этих литератур, но круг его переводческой деятельности ими не ограничивался. Об этом свидетельствует вышедшая в 2011 году книга его избранных переводов « Поэзия Востока».
Вершиной переводческих трудов Михаила Синельникова несомненно считается переложение дивана (собрания сочинений ) великого поэта XII века Хакани.
Как же сам поэт в оригинальных стихах представляет свою деятельность на нелёгком пути переводной литературы?
… Вот и застыл в переводах,
Словно в пустынях эдем,
Вымысел седобородых
Авторов дивных поэм.
Их тростниковые перья
И в паутине тенёт
Едкая горечь неверья,
Веры блаженства полёт.
Груз, невозможный вовеки,
Подняли вы от земли,
Эти могучие реки
В узкие русла ввели.
Примесью собственной муки
Лишь заменив на Руси
Неуловимые звуки
Иносказаний фарси!
В 2004 году, после выхода сборника стихов « Под сенью кедра» Михаил Синельников в беседе с Сергеем Шаргуновым сказал: «На самом деле, мы не знаем цену современникам. И свою собственную цену не узнаем тоже. Но закономерность ясна: поэзия XIX века сильнее поэзии XX- го, а первая половина XX века сильней его второй половины».
Нарушая закономерность, высказанную автором семнадцать лет назад, мы, его современники, считаем: поззия Михаила Синельникова XXI века сильнее его же поэзии века XX-го. Достаточно почитать стихи, составившие корпус его «Поздней лирики»…
Очнувшись ночью под распятьем,
Спросонья подойти к окну,
Из сумрака всмотреться в затемь,
Глядеть на горную страну.
И вот прародина латыни
И виноградарства завет,
Колеблясь в дымке нежно-синей,
Выходит медленно на свет.
Так жизни тёмные ущелья
Из памяти всплывают вдруг,
И, как монашеская келья,
Существованья тесен круг.
А в книгу стихов «Устье» вошли 357 стихотворений, написанных за один – 2018-й – год!
Да, «его поэтическая судьба трудна, но ведь ещё древние поняли, что прекрасное трудно, а для таких поэтов, как Михаил Синельников, сохраняющих архаическую верность классическому русскому стиху, особенно нелегка» – Александр Межиров приходит к закономерному выводу, к которому и мы пришли спустя годы! – Если бы Синельников отказался, например, от знаков препинания, его известность возросла бы
стократно». Но эпатажной известности он не ищет. Зато, как говорил Владислав Ходасевич, к его поэзии не надо « пробиваться сквозь ненужную заросль внешней непростоты, этого вечного спутника всего, что сделано не из первосортного материала»…
За стихами Синельникова так же, как говорил когда-то о поэзии Пушкина Андрей Платонов, «остаётся нечто большее, что пока ещё не сказано. Мы видим море, но за ним предчувствуем океан… Это семя, рождающего леса. Мы не ощущаем напряжения поэта, мы видим неистощимость его души, которая сама едва ли знает свою силу».
Это сказано о величайшем русском поэте, но это относится, так или иначе, к каждому истинному поэту. И «поэтическое слово – это уже не слово, как таковое, не сообщение о чём-то; это как бы инобытие жизни, её новое, творчески созданное поэтом бытиё в слове». И как же свободно и легко оперирует временем Синельников!
И, внимая теченью напева,
После стольких туманов и вьюг
Прорастает эдемское древо
И цветы распускаются вдруг.
Серебристая и золотая
Здесь и нота Вивальди слышна,
И согласно звучат, нарастая,
И встречаются все времена…
Пожелаем же юбиляру, чтобы для него « время стало полновесней», в котором он будет ощущать «опору» всех любящих его и признающих по достоинству лучшим поэтом XXI века, и чтобы он завершил с честью самый востребованный проект столетия – выпуск десяти томов Антологии Русской Поэзии! Вышли первые два тома Антологии, получившие высочайшую оценку!
Александр Сичанин,
член Союза писателей Москвы.