Ветрено. Алая пена бьётся об борт ноября,
Всюду тоска и измена, хочется жить, но нельзя
Вспомнить, как это бывает - жить полной грудью дыша.
Тает тепло, убывает в замкнутом теле душа.
Крошится ветхое пламя, ветер метёт вдоль дорог,
Кажется, - в чёрной сутане бродит по улицам бог
Ночи. В продрогших кварталах пьяные вскрики дверей,
В чёрные гривы каналов млечный вплетают елей
Бледные ленты созвездий, - выжимки призрачных снов,
Едет троллейбус последний мимо уснувших домов.
Жезлом кивает устало призрачный постовой,
Под полукружьями арок едет кондуктор домой.
В доме его снег и ветер, тени дрожат по углам,
В заиндевелом конверте прошлое скрыто. Фонтан
Южного сквера струится радужной нитью меж спиц,
Полузабытые лица, дрожь незабытых ресниц...
Солнечный ветер, у моря зыбко-таинственный вид,
Кожа в солёном растворе, шёпот седых пирамид...
Вечер. На летней эстраде старое танго звучит...
Море, в закатном окладе топит костры аонид.
Голос глубокий и дальний гладит прибрежный песок,
Тайной исповедальной тянется жалоба слов...
Лунное блюдце разбито, по острию ворожбы
Едет троллейбус забытый, сквозь переклички судьбы...
Тянутся крылья излучин к жёлтым осколкам луны,
Словно тяжёлой падучей руки мостов сведены.
Едет троллейбус, Проспекты гасят огни фонарей,
Утро, в туманных конвертах, спит на ладонях аллей...