Я мог бы быть психологом уверенно,
Поскольку понял главный их секрет:
Советов - не давать! А чтобы верили,
Часами стойко слушать разный бред.
Придёт такой в Brioni упакованный,
Представится и должность назовёт,
Как на кол, сядет в кресло, плечи скованны,
И душу мне уныло изольёт.
Со взглядом сенбернара удивленного,
Под снегом Альп искавшего людей,
Расскажет, как хозяйка пса огромного
Жалеет разнесчастному костей.
Его совсем не любят, дверью хлопают,
Не ждут с улыбкой ласковой домой,
«На место!» говорят, ногою топают
И плакать вынуждают под Луной.
А он хороший, добрый, необидчивый,
Не делал зла ни тёще, ни коту,
Всегда с семьёй, от всей души отзывчивой,
Но больше так страдать невмоготу!
Сеанса три-четыре он поплачется,
Потом притихнет, голову склоня,
Оглядываясь нервно, будто прячется,
Открытой книгой станет для меня.
Он с детства был послушный и покладистый,
Умея интонации читать,
Той девушки любимой смех раскатистый
Решил забыть, чтоб мать не огорчать.
Женился на приличной, образованной,
С фамилией известной всей Москве,
Карьеру быстро сделал образцовую,
Всё, вроде, есть, но вот не спит в тоске!
Ему бы по-мужски я резко высказал,
Что тряпка он, ничтожество, «каблук»,
СЕБЯ он потерял, глазами рыская,
Спасательный уже не нужен круг!
Не дУши он в горах всю жизнь откапывал,
Рискуя сам разбиться много раз, -
Тарелку супа молча отрабатывал
И вечно выполнял чужой приказ!
Но лишь в ответ вздохну многозначительно
Под бой часов старинных на стене,
И цену подниму ему чувствительно:
Теперь он как привязанный ко мне.
Сценарий «Сенбернара» вмиг обрадует,
Начнёт считать, купюрами шурша,
Сегодня в ресторане он отпразднует,
Как грусть свою продал за три гроша.
Конечно, непременно всё наладится,
Он снова сможет в небо воспарить,
И даже Чёрт отныне не повадится
Ему на хвост обидно наступить!
Потребует к себе он уважения,
Никто не в праве гордость унижать!
Какой прекрасный день перерождения!
Скорее в клуб! Скорее отмечать!
Закурит, дым густой колечком выпустит,
Кольцо порвётся, делая дугу…
Рингтон тут «бунтаря» как будто выследит:
«Прости, забыл!… Да, милая! Бегу!»