Жил-был старик и с ним три сына
У позаброшенного тына,
И каждый вечер, хоть убей,
К ним прилетал поганый змей.
Сказал отец: «Ну, сколько можно,
Жить в страхе больше невозможно!»
И в долгий путь, простясь у тына,
Он первого отправил сына.
Прошло три года, вдруг под ночь,
Гоня зверей и птицу прочь,
Ужасный змей летит опять,
Чтобы хватать, терзать и рвать.
Измученный больной старик
Главой трясущейся поник,
И за змеёй, летящей прочь,
Второго сына гонит в ночь.
Еще три года пролетело,
У младшего что шаг, то дело,
И он для дряхлого отца,
Как верный меч для молодца.
И почернели снова тучи,
Гремит сверкает змей летучий,
И на неведомое дело
Младое сердце полетело.
Стоит дворец, сверкают башни,
Исчез туман как день вчерашний,
И над волшебною рекой
Волшебный разлился покой.
Пирует царь, а с ним царица,
У них растет краса-девица,
С подружками вечор вчерашний,
Водила хоровод у башни.
Она прекрасна и воздушна,
Но во дворце уж очень душно,
Хоть принц не мёд не каравай,
Но хоть сейчас ей подавай.
Терпеть нет силы, не к лицу,
Не скажет слова и отцу,
В манерах и речах послушна,
Без сожаленья простодушна.
Бежать намерена она ,
Грустит часами у окна,
И принца ждет, а он не едет,
Принцесса грезит им и бредит,
Хоть раз в неделю, в выходной,
Сидели б вместе у окна,
И счастлива была б она.
Пещера мрачная блестит,
В ней змей в стекло на мир глядит.
Он знает, видит и творит,
И зло вершить тотчас летит.
Огнем смертельным свысока,
Бурлит кровавая река,
И мертвый дух округу зрит,
Сквозь смрад его зрачок блестит.
За ночью день, за годом год
Жестокий страшный, мерзкий лёт,
Среди расщелин и равнин,
Непобедимый господин,
Гроза и ужас, гром и свист,
Трепещет самый дальний лист,
Невыносим его полет,
Так было… но не в этот год.
2
Узрел Пещерный цвет земной,
И обернувшись пред стеной
Дворца роскошного купцом,
Блеснув гранатовым кольцом,
Подарками и жемчугами,
Поклявшись дальними богами,
Прищурив не змеиный глаз,
Поведал полуложный сказ.
«Там за морями за долами,
За понакрытыми столами,
Сидит жених на женихе,
Как конь ретивый на блохе,
Вино и мёды речкой льются,
Они целуются, смеются
С невестами со всей земли,
И все плывут к ним корабли.
Там хороводы и веселье,
Принцессам дарят ожерелья,
И руку с сердцем предлагают,
И царства к их ногам кидают.
Затем на верные ладьи
Берут сокровищей бадьи,
И принц с невестой молодой
Плывут счастливою водой».
Умолк купец. И все в молчаньи,
Принцесса, так уже в отчаяньи:
«Коль не поеду, полечу!
Хочу, хочу, хочу, хочу».
У матери и у отца
Не хочет ждать уже венца,
Подруг, купца …и в дальний путь,
«Вернуться, дочь, не позабудь!».
Недолго ехали они,
Лишь отошли дворца огни,
Невеста только прикорнула,
Как будто время обманула,
И страшный сонный караван,
В подземный подзаполз туман,
За ним врата пещер сомкнулись,
И в глубине они проснулись.
Случилось так, что в эту пору
Взбирался на змеину гору
Отцом отправленный юнец,
Но чем юнец не молодец.
Как будто холодом пахнуло,
И смрадом черным потянуло,
И потемневшая поляна
Открылась как былая рана.
Давно уже отважный сын,
Покинувший родимый тын,
Прошел остуженные воды,
Дни пролетели словно годы,
И молодецкая рука
Как рог смертельный у быка,
Не правым он судом не судит,
И душу честную не губит.
3
Змей вдруг неведомо проснулся,
В нем мрак подземный шевельнулся,
Давно уже и год и два
Его ужасная глава
Глядела не в живые очи,
Которые в пещерах ночи
Теряли блеск и остроту,
Предпочитая немоту.
Так причитая бессловесно
Душа не молится небесно,
А плачет не одной слезой,
Не исповедуя грезой.
Так не терпеньем не тлетворным
Горят года огнем притворным,
И жизнь, измученная сном,
Касается не жизни дном.
Принцесса та уже не плачет,
Ей тьма земли судьбу иначит,
Ей боль разлук и змей-супруг
Коварный и кошмарный круг.
Ее измученное тело
Не расцвело и охладело,
И жизнь, конечно, не мила,
Ни у постели ни стола.
Так опривыченная доля
Как обезволенная воля,
Как время, брошенное в пасть,
Где опороченная сласть,
Где глубина бесцельной бездны,
Где сны кошмарно-бесполезны,
Где вещи только лет паденья
И памяти больной виденья.
Триумвират желаний донца
Как свет невидимого солнца,
Как принц у запертых ворот,
Проклявший весь змеиный род.
Духовное не разродится
Соблазном не живой водицы,
А мертвым непорочно лезть
Туда, где все равно отцвесть.
Не быть сиянию, оно
Не нимбом без грехов дано,
И свет не случай, а стезя
Где можно видеть, но нельзя
Соприкоснуться обиходно,
Но лишь змеёю подколодно
Пустить зеленые ростки
Уже в подгнившие листки.
Времён пещерных ожиданья
Не опыт первого свиданья,
И перевертыши любви
Как змей в испорченной крови.
Не подвиг вычеркнуть умело
То, что у смерти накипело,
Что первый и последний вздох
Из человечных жалких крох.
Что не любовь уже, а жало,
Которому не счастья мало,
Что измочалено судьбой
И полумертвою мольбой,
Что не слепцом в пещере мерзкой,
А мошкой, поневоле дерзкой,
Посмевшей вылететь на свет,
А света и в помине нет.