/ Без претензий на высокую поэзию.
По воспоминаниям детства /.
«И забыл человек, что он царь зверей,
И казнил человек сам себя с лихвой.
Возврати, человек, возврати скорей
Первозданный лик, или волком вой».
***
Одностволка маячит в зрачке собачьем,
Жизнь застыла на мушке, - стреляй, мужик!
Он доселе не знал, что собаки плачут,
Словно сердце кто вилами разворошил.
Только сердце не сено, не пук соломы,
И горит от другого совсем огня.
Не хотел, чтоб собака жила без дома,
Чтоб волкам на съеденье взамен ягнят.
Мать уедет к сестре, - заколотят ставни, -
На зимовку, влачить городской уют.
Оставляет иконы, а пса – подавно.
Не скорбит, что святыни её сопрут.
Там дорожки ковровые больше любят,
Чешут – что на базар коня ведут.
Здесь выходят во двор, там – выходят в люди,
Почесать языком, развести байду.
Там не держат открытыми настежь двери,
И роток – на замок, чуть прибьётся тьма.
Там давно никому и себе не верят,
Нет скотины, зато полный воз дерьма…
Поднапрягся мужик. Папироску бросил.
Материнский сказ словно тать слепой.
Уложил свою совесть под ствол берёзы,
По-собачьи ушёл за 0.5 в Сельпо.
И почувствовал мир, что стрелком окраден,
По-щенячьи завыл и ушёл в леса.
Здесь не целят в друзей даже правды ради,
Здесь – на веру любая души слеза.
Здесь по волчьим законам хранят свободу,
На лосиных рогах подпирают высь.
Здесь не чванится рысь лесникам в угоду
И не знает, как кошка, команду «Брысь!»
Самотёком года, самопёком – сдача,
Не ропщи, человек, на судьбы оскал.
Что ты плачешь, мужик, над своей собачьей?
Ты такую жизнь в том лесу сыскал.