Сыра земля. И морось мерзко-мерзко
Покрапала по теням этих мест.
И каждый крест, не броско и не дерзко,
Как будто, угнетая, силы ест.
Черно вокруг. И ворон где-то дико,
Взмывая над усопшими внизу,
Сопровождает свой полет лишь криком.
Увы, он не способен на слезу.
И тишь. Молчат деревья, что в округе.
Трава скользка, высока и остра.
Сливается все в общем жутком звуке:
Звук кладбища в четыре-пять утра.
Тяжёлый воздух горечью пропитан,
И каждый обелиск омыт слезой.
Тем людям этот свет уже не видан:
Они давно за красной полосой.
И почва ядовитая давно тут:
Уж много в ней печалей и обид,
Но чувства эти просто тихо тонут,
Ведь обладатель их забыт. Давно забыт.
Постёрлись фото в мраморе желтевшем,
Что мхом давным-давно уже пророс.
Никто не говорит о наболевшем
На лавочках прогнивших наискос.
Нет ограждений, втоптаны могилки.
И имена уже не прочитать.
Забыли это кладбище в глубинке,
Пусть это неприлично забывать.
Ведь каждый, этой жизнью измождённый,
Покинет мир. И так со всеми будет.
Заросших плесенью и мхом, окоченённых,
Вас также, как и вы их, позабудут.