в неочевидном добуквенном гуле
в натруженном воздухе где-нибудь в гуме
в подвальном кафе где шансон и хинкали
мы воздух хватали
мы знали из горних заоблачных сфер
глядит с удивленьем на нас гулливер
мы знали не только для праздной красы
дано нам серебряной меркой
проверит карманы на месте ль часы
компас очки табакерка
и снова в подзорную смотрит трубу
как едет машина как зреет растенье
как яблоко падает странно в траву
лишь в силу всемирного их тяготенья
мы знали что нас не такими запомнят
что люди как дети обмерок непрост их
и мы выходили из заспанных комнат
на воздух
на шум тяготенья всемирных обид
на мрачный литейный на зов аонид
пусть нас не запомнят такими но в гуле
средь хлеба как сказано и сулугуни
мы сладко продолжим ночной бестиарий
разрушая закон про квадрат расстояний
и будут сходиться всему вопреки
как стрелки лучей этих вуалехвостых
сермяжные буквы на стогна строки
в расправленный воздух
горбун и горгулья весталка и гном
осёл с рюкзаком дровосек с топором
ехидна в брабантских ночных кружевах
и принц альбукерка в изгнанье
с ботфорт отряхая невидимый прах
сверкая невидимым знаньем
в ландскнехтовом хвате в размахе кайсацком
в патрицианском презрении к цацкам
лицом в полутени рукой в полусвете
среди умирающей царственно снеди
в натруженном праздными глотками гуле
снесли под шумок из-под крышки стянули
незримую всё же пыльцу
пока соглядатай подносит к лицу
чернильное облако ночи
под крылышко крышки мы рыли подкоп
и дули во флейты свои что есть мочи
плясали гопак и скакали галоп
глядели холопами в очи
смотри гулливер вот вернёшься наверно
домой и однажды за пивом в таверне
рассказывать будешь о нас привирая
о потерянном рае
чему-то потом улыбаясь в усы
из кармашка жилета достанешь часы
откроется крышка двенадцатый час
расплатишься неторопливо
и снова забудешь забудешь про нас
хмельно альбукеркское пиво
мы знаем как это бывает вначале
как всё уступает прекрасной печали
повсюду разбитые шлемы и латы
и листья салата
и в хрупкий цветок замыкаются рты
и вечер приходит на эти цветы
и тьма опускается в этот осот
о где ты о где ты наш снайдерс
и смерть как записку посыльный несёт
на несуществующий адрес