Посмотрел постановку Вал.Фокина «Блаженная Ксения. История любви» в виде фильма. В чём новое впечатление? Спектакль на воздухе в пространстве церковного ансамбля, на траве, в ночи, с грозовым небом – это уже неожиданно смотрится. И какое-то личное событие случилось – это тоже ново и неожиданно.
Для современного человека религия имеет до некоторой степени условный характер, то есть оттенок некоторой игры, с правилами которой большинство как бы согласно. Да и сами церковные обряды, служения в церкви конечно внешне очень привлекательны своей театральностью. Богатый реквизит церковных служб как бы сам по себе уже предлагает включиться в это игровое действие. И подумаешь: а не так ли уж важно правы верующие или не правы, если эта условность эта великая игра упорядочивает ослабленную душу обреченного на грехи смертного человека? И всегда приходит последующая мысль: а есть ли какая-то альтернатива этой великой игре?
Постановка Фокина убеждает, что, пожалуй, нет другой альтернативы, и более того, закрадывается предположение: а не первично ли само театральное действо, если его талантливо и последовательно подвести к перекрестку игр в буквальную реальность, блаженных, в церковь и в сам театр? И тут-то приходит с очевидностью: игра сама себя преодолевает, выходит за пределы игры, превращаясь в нечто такое, для которого, замечаешь уже явно, игра эта лишь средство, инструмент. Реальность становится освященной духом, блаженная – природой добра, церковь – опорой, театр – самопознанием. Как это далеко от западного Homo ludens. И слава богу.