Татьяна Лазарева:
- Скотт Фицджеральд и Зельда ужинают в ресторане.
Им сообщают, что рядом знаменитая танцовщица Айседора Дункан.
Фицджеральд собирается встать, чтобы выразить ей свое восхищение.
Зельда, опередив его, направляется к лестнице и... прыгает в пролет,
Все уверены, что она разбилась навсегда.
Но она выжила.
Но это уже другая история.
Думаю, что надо запретить лестницы, пролеты, пролетки, танцовщиц и схождения с ума.
И чтобы все жили долго и счастливо.
Мансур Сахабутдинов:
- Проще запретить таких как Скотт.
Юрий Извеков:
- На таких как Скотт список будет существенно короче, но лестницы, пролеты, пролетки, танцовщицы и схождения с ума не прекратятся. Тем более, что данной танцовщице за Зельду отплатили автомобиль и шарф - и их в первый список. Сходить с ума можно и не по лестницам. Пролетки можно классифицировать как такие не совсем еще автомобили, но все-таки почти автомобили. У таких как Скотт пролеты обнаруживал только Хэм, свои пролеты тщательно замазывавший. Зельда любила пить очень много французского шампанского, оно действовало Зельде на кишки, а Зельдины кишки действовали на Зельдину голову. В какой список включать кишки, а в какой голову? Вопрос остается открытый. Следует рассмотреть, включать ли в списки только Зельдины кишки и Зельдину голову или вообще все кишки и все головы? Или переместить самого Скотта в список, содержащий лестницы, пролеты, пролетки, танцовщиц и схождения с ума. Да, но с ними мы уже разобрались в самом начале. Что же в итоге? Не что, а кто. Кто же он? Да сам Скотт и остается в итоге. О чем в таком случае базар? Вы говорите, что не просто базар, а Harper's Bazaar? Скотт в нем печатался, Зельда же только смотрела на картинки, а рассказы Скотта, напечатанные там, не читала. Раз не читала - начнем сначала.
Татьяна Лазарева:
- Немертвая Зельда-не поэт. Для начала.
Юрий Извеков:
- Прошу разъяснения "немертвая" или "не, мертвая"? А что же живая? Не была бы Зельда поэтом, хотя бы в душе, вышла бы она за Скотта? Сумела бы она опередить Скотта, чтобы броситься в пролет лестницы. Нет, Зельда поэт, но она не явленный миру поэт. И что ей мир. Ничто. Тфу. Она же сошла с ума, раздражаемого ее же кишками, раздражаемыми дорогим французским шампанским, которым накачивал ее Скотт по ее же неоднократным истерическим требованиям.
Юрий Извеков:
- Понял! Наконец! Зельда это индеец! Индеец поэзии. И, чтобы похорошеть, она обязана была стать мертвой!