Дождь лил всю ночь. Клубятся пузыри
На лужах полноводных цвета стали.
Гром громыхал до утренней зари,
И молнии без устали метались.
С рассветом затихает неба плач,
Раскаты грома вдалеке всё глуше.
Нет ни души, лишь исхудавший грач
Под крышею свой фрак промокший сушит.
Наверное, боролся он с грозой,
И вот нашёл пристанище. – « Не бойся,
Тебя я не обижу, гость ночной!
Лети ко мне, поешь и успокойся.
Потом расскажешь, что с тобой стряслось,-
Мне говор птиц понятней год от года,
Ведь миром несвободы правит зло,
И потому роднее речь природы.
На лапках – два верёвочных кольца,
Затянутых так туго, что не снимешь.
И тут понятно всё без мудреца:
Ты был пленён? Как изувера имя?»
- «Весною птицелов меня поймал,
Я молод был и не заметил сети.
Без неба месяц – срок для птиц не мал,
А я полгода жил в железной клети.
Пленённого учили танцевать,
Поочерёдно дёргая верёвки.
Жестокие! Ведь я хотел летать,
И прыгал, как безумец, так неловко.
Впервые людям посмотрев в глаза,
Увидел лёд сердец в глазах холодных.
Напрасно я пытался рассказать,
Что жить смогу лишь в мире птиц свободных.
Глаза всегда о многом говорят;
Как много безразличных их! Поверьте:
Неволя вольной птице хуже смерти,
А хуже злого – равнодушный взгляд!
Я ослабел, почти не ел, не пил,
Мечтая о свободе днём и ночью,
И, выбиваясь из последних сил,
Пытался расклевать верёвки в клочья.
Хотелось мне собратьев слышать крик,
Расправив крылья в небесах высоких.
Земных просторов видеть светлый лик
Слезой не омрачённым, ясным оком.
И вот однажды очень добрый взгляд
Согрел меня в толпе. Перед грозою
Побег готовил много дней подряд
Парнишка. Он унёс меня с собою.
И, накормив, на волю отпустил,
Мне ветер помогал расправить крылья.
Я, излечившись добротой, парил,-
Моя мечта нежданно стала былью!"
-"Лишь доброта нам помогает жить,
Когда приходит вдруг беда любая.
И состраданью учит, и любить
Всем сердцем, о наградах забывая!
С тобой, мой брат, за доброту стою!
Нам небо подарило встречу эту,
И грустную историю твою
Отправлю в путь с людьми по белу свету.
Пусть дни летят привычной чередой,
Грозу запомню на исходе лета.
Всем передам наш разговор с тобой,
И, может, станет в душах больше света.»