т е к о г о н е у с л ы ш а л и
...и Мария мяла пухлой рукой косынку.
В храме пахло светом и сладким ладаном.
А Мария шептала: спасибо, Боже, тебе за сына,
и за то, что его исправил за месяц в церковном лагере.
Он теперь не подходит к компьютеру,
не якшается с наркоманами,
не включает свою, как её называет, музыку.
Как вернулся, её называет только «мамочка» или «мама»,
и подстричь себя дал,
и выносит мусор.
А ещё Мария старалась не думать о неприятном случае,
о короткой беседе с их молодой соседкой,
и о том, как слова «ваш Саша собаку вчера замучил»
разлетались по лестничной узкой клетке.
Воск стекал и чертил на каноне полосы.
Слава, Господи, – шептала Мария легко на выдохе.
*
Настоящий Саша ходил в это время по лесу,
и не мог понять, почему он не видит выхода.
Собирал в горсть ягоды, жевал стебли мать-и-мачехи,
чтоб не выть от отчаянья, орал вслух «Кукушку» Цоя.
И нет-нет, а думал о мёртвом рогатом мальчике,
и о том, как менялось лицо его.
Когда Цой выдыхался, Саша переходил на Летова.
И свечами гнилушки над Сашей висли.
*
Ну а то, что вернулось из лагеря,
за гараж вело пятилетку,
ни о чём не думая
в привычном
нам,
людям,
смысле.