Я боролся с предсмертной агонией,
Задыхался от пепла и дыма.
В горьких нотах последней симфонии
Я прочёл: "Это неизлечимо".
Без эмоций, без чувств, без надежды.
С сигаретой меж пальцев своих,
Свою кожу презрительно режу.
Самый мёртвый из мира живых.
Я ведь клялся, что брошу и буду
Только правду всегда говорить,
Твоё имя навеки забуду,
Буду долго и счастливо жить.
Но я болен. Подавлен. Унижен.
Уничтожен твоим же "Прости".
Ослепительно яркой вспышкой
Ты пришла и сказала: "Лети".
Я послушен. И в этом порок мой.
Я слова принимаю всерьёз.
Я считаю насилие нормой
И не лью из-за этого слёз.
Грустный взгляд на моих детских фото...
Он любого прожжёт дотла.
Даже если мне скажет кто-то:
"Как же доля твоя тяжела!".
Я отвечу: "Не стоит монеты
За меня твоя дрожь и печаль.
Моя песня почти что испета,
И мне правда себя не жаль".
Заключительным томным аккордом
Громкий выстрел в холодный висок
Прозвучит. Я настроен твёрдо.
И из раны вишнёвый сок...
Брызнет красный, солёный до жути,
И запахнет железом дома.
И в разбитой на кухне посуде
Я увижу твой облик знакомый.