Тошно ему, тошно, вопросов не счесть и к тому ж,
он, обуянный словом, здесь – бессловесный муж:
стены слепы глухотою, стражи и вовсе немы,
а там текут мерно воды, и к небу взывают холмы.
Вскоре его забудут, забудут учеников,
слово не подкреплённое, слабее гнилых столпов.
Основа, всему основа – вера в свою правоту,
путник к Его престолу, по горестному мосту.
Он шириной в ладошку, не можно встать, отдохнуть,
а надо всё круче и круче, таков его скорбный путь.
Звякнуло в коридоре, пламень и грохот сапог,
стало быть, время вышло и более несть оков.
Грубо толкают в спину, поторопись, мол, ждут,
и тут же осклабясь мерзко, чему-то похабно ржут.
Был ли он прав в воззваниях, неважно уже, увы,
блюдо раб начищает, и очи его – мертвы.
Пал лепесток последний, плясунья совсем нага,
и пала в корзину со стуком Иоаннова голова.
Вот оно – воздаяние, плата за горечь слов,
как тяжела, однако, сладость Его даров.