Шел седьмой час вечера пятницы 11 ноября. Уже стемнело. Наступала суббота. Я медленно шел по центральной улице родного Витебска, где прошла почти вся моя жизнь. С неба медленно кружился и падал пушистый первый снег, покрывая сединой еще талую землю, ложился хлопьями на еще не опавшую листву деревьев, превращая их в сказочных лохматых великанов.
Снег покрывал землю и еще зеленые газоны белым саваном. И таял на тротуарах и проезжей части улицы, по которой, играя в темноте разноцветными огоньками, проносились автомашины. Я шел по улице моего детства, а снег ложился мне на плечи, на лицо и на мою уже седую голову. Я думал о своей жизни, о жизни моих родителей, о своих детях и внуках, о нашем городе, из которого мало кто уцелел в мясорубке проклятой войны
Я не знал и никогда не видел ни своего деда и бабушку, ни его братьев и сестру, многие из которых погибли во время этой войны. Я только знаю, что род Ханиных, из которого я происхожу, мирно жил долгие годы в знаменитом хасидском местечке Любавичи, что на Смоленщине. В тех самых Любавичах, где мой прадед, кузнец Мендель Ханин, жил со своей большой дружной семьей и где жил знаменитый любавичский рэбе Шнеерсон, которого знает весь мир. Ведь в любом еврейском местечке всегда был рэбе и всегда был кузнец. А в Любавичах кузнецами были мой прадед и дед. Других кузнецов не было. Но Любавичского рэбе знают все хасиды мира, а вот любавического кузнеца Менделя Ханина - знали только жители местечка, да еще жители окрестных деревень, что приходили к Менделю – кузнецу подковать лошадей или выковать какую-либо нужную в хозяйстве вещь. И было у Менделя три сына: Муля, Ицек и Самуил и еще дочь-красавица Рахиль. Все они родились и выросли в местечке Любавичи. Моим дедом был Ицик Менделевич Ханин, Он был благопорядочным верующим евреем. Он тоже стал кузнецом, помогая отцу вести это мудреное и нужное людям дело. Жили они дружно, в трудах и заботах зарабатывая хлеб свой насущный.
В 1914 году грянула Первая мировая война, которая разрушила размеренную мирную жизнь еврейского местечка, принесла его жителям много горя, трудностей и лишений. А потом - Октябрьская социалистическая революция и Гражданская война, которые унесли жизни многих евреев из Любавичей. Слава Богу, семье Ханиных повезло, и она уцелела в этом круговороте событий.
В конце 1918 года Ицик встретил и полюбил Фаню Фарбер из местечка Ляды, что недалеко от Любавичей. Они поженились и вместе прожили свою совсем не долгую жизнь. В сентябре 1919 года у них родился первый ребенок – девочка.Ее назвали Симой. Это была моя будущая мать.Затем в семье родилось еще трое детей: дочь Хана – в 1923 году и сыновья Ехиель - в 1924 году и Мендель в 1927 году. Дети росли и учились жизни и уму-разуму. Как бы трудно не было, но, после окончания школы, Сима поступила в Витебский медицинский техникум и, окончив его, стала работать в одной из аптек Витебска. В 1938 году вышла замуж за Яшу Иоффика, и в 1939 году родился у них первый ребенок Лазарь, а в январе 1941 году - дочь Рая. 22 июня 1941 году сестра Симы - Хана приехала в Витебск поступать в пединститут.
О том, что началась война, она не знала, т.к. у них в Любавичах не было радио. Остановилась, естественно, у сестры и только здесь узнала, что ночью фашистская Германия напала на Советский Союз.
Началась новая, невиданная в истории по своей жестокости, Великая Отечественная война.Немцы бомбили города и села.Горел от бомбежек Витебск. Зарево пожаров смыкалось над улицами, образуя внизу огненные коридоры, по которым метались люди. Надо было решать, что делать? Как быть дальше? Война пришла и в местечко, где остались родные - отец, мать, братья, и дядя. Но туда добраться было невозможно, тем более с двумя маленькими детьми.
В дымке веков, возле маленькой речки,
Древний наш кров, селенье - местечко.
Плещет вода возле мельницы старой
И, сквозь века, голос скрипки усталый.
Здесь, в синагоге, молитва хасида.
В книгах и Боге - вся сила аида.
Тихо звенит над мирным местечком
Звон молотков в кузне у речки.
Около горна в фартуке старом
Сильный и гордый дед мой усталый.
Многие годы людям на счастье
Ковал он подковы в годины ненастья.
Но налетела черная сила -
в вихре войны все вокруг закружила.
И не успел он на счастье себе
Подкову судьбы отковать в тишине!
Не прошло и трех недель, как фашисты подошли к Витебску. Муж Симы – мой отец – Яков Иоффик, 22 июня, узнав по радио, что началась война, собрал свои вещи в солдатский вещмешок, с которым он еще совсем недавно вернулся с войны с белополяками,и ушел на фронт защищать Родину. Сима с двумя детьми на руках, одному из которых было полтора года, а другой – всего 5 месяцев, вместе со свекровью Зислей Шлемовной и сестрой Ханой, узнав о зверствах фашистов, особенно по отношению к евреям, решили срочно уходить на восток. С большим трудом им удалось, в чем были - без теплой одежды, без еды и питья, с детьми на руках, бросив все свое имущество – забраться в товарный вагон, набитый до отказа людьми и бежать из горящего города, который постоянно бомбили немецкие самолеты,последним эшелоном на восток, в Россию.
... Бамбілі дарогу фашысткія каты.
Гарэлі зямля і лясы, і палі.
Пылалі заводы і родныя хаты.
Разбіты у шчэнт красауцы – гарады...
Эшелон постоянно бомбили. Он медленно, но уверенно двигался на восток, в глубь России. Нечего было пить и есть, не во что было переодеть и перепеленать детей. Ехали голодные три недели. Люди чем могли, помогали друг другу. Когда уже кончилось терпение, решили сойти с поезда, а это было, когда уже приехали на Урал. Их привезли в Свердловскую область на станцию Боженово Белоярского района, где теперь стоит Белоярская АЭС. Две недели жили в колхозе, а потом мать, как специалиста, направили на работу в аптеку город Богдановичи.
... А потым Урал і халодныя зімы.
Куточак – прытулак, што людзі далі.
Вайсковый завод, дзе матулічка Сіма
З рання да пауночы рабіла у пылі.
За гэткую працу – кавалачак хлеба,
Што у хустцы да дому ліш можна данесць,
Ды трошачку супа, у якім тлуст і не быу,
А дзетачкі дома – ім хочацца есць!
Если матери с тетей, свекровью и детьми удалось вырваться из лап фашистских извергов, то из местечка Любавичи почти никому уйти не удалось. Да и куда было бежать? Вокруг только леса и болота. До ближайшей станции Рудня семнадцать километров, а все дороги забиты отступающими войсками и беженцами. Связи никакой. Да, и думали все, что воюют ведь армии, а мирных граждан никто не тронет, ведь в ту, прошлую войну, мирных людей никто не трогал. Да и в гражданскую войну было много бед, но ведь пережили же. Думали, что отступление наших войск временное, что скоро они погонят немцев вспять и все будет хорошо. Да и бросать свои дома и все нажитое жалко. Бросишь, а как потом жить? Ведь все разграбят! Но войска наши отступали все дальше и дальше, оставляя мирное население на произвол судьбы и милость фашистов. Но о какой милости можно было говорить с фашистами? На что могли рассчитывать евреи, если руководством Германии уже давно было принято решение об окончательном уничтожении еврейской нации, так называемое решение «По еврейскому вопросу».
Перед войной в местечке Любавичи жило около 2000 человек, и 967 из них были евреи. Немцы, заняв местечко, с помощью полицаев из местных жителей, сразу же создали гетто, оградив его колючей проволокой, и согнали туда все еврейское население Любавичей. Некоторым из узников удалось бежать в лес, а 700 человек в ноябре1941года были расстреляны фашистами в овраге на окраине местечка. Почти все евреи, что оставались в Любавичах погибли. Погибла там и моя бабушка Фаня. Дед Ицик вместе с сыновьями Ехиелем и Менделем, успел уйти в лес, и потом стали они партизанами. На их счету много удачных операций. Но однажды, в разведке, когда они были в деревне Шеки, что находится недалеко от поселка Осинторф, их кто-то предал и их схватили фашисты. После нечеловеческих пыток и побоев, ничего не сказав немцам, они были повешены фашистами в поселке Осинторф Дубровенского района Витебской области. До сих пор никто не знает где их могила. Я несколько раз обращался в облвоенкомат и государственный архив Витебской области, но мне отвечали, что об этом никаких сведений нет. Погиб на фронте в этой войне и брат моего деда – Муля. А самый младший брат деда – Самуил стал инженером, офицером Военно-морского флота СССР. После войны он женился и жил в Ленинграде, работал инженером-конструктором в секретном СКБ по проектированию подводных лодок. Теперь только он, его два сына и внуки носят родовую фамилию Ханин.
Рахиль, сестре нашего деда, удалось выжить и эвакуироваться в г. Бугуруслан Оренбургской области, где она жила со своими четырьмя детьми (двое сыновей и двое дочерей). Последний раз после войны она приезжала к нам в Витебск, где-то в 1955 году и случайно, благодаря совершенно чужим людям, знавшим мою мать и отца, разыскала нас. После этого мы ее больше не видели и о ее семье ничего не знаем.
Из всей большой семьи деда Ицика в живых остались только моя мать Сима и ее сестра Хана, которым тогда, в 1941 году, удалось добраться до Урала, где они прожили всю войну. Мать сначала,работала в аптеке в городе Богдановичи,но пайка,что ей давали,не хватало, чтобы прокормить семью. И она перешла на военный завод огнеупоров в горячий цех, где давали и дополнительный паек - кусочек кукурузного хлеба и немного супа. Рабочие цеха, где она работала, пожалели молодую мать и сделали ей из консервных банок судок, чтобы она могла отнести детям суп. А в супе том было несколько кусочков картошки, да плавали обрывки капустного листа. Но ведь это была еда! А еще мать покупала на рынке картофельные очистки, высушивала и, размолов, пекла из этого блины. Хлеб, кукурузный, крошился и чтобы его донести домой, она заворачивала его в платочек. А дома клала на полочку, которая была над дверью, чтобы дети не смогли его достать и сразу же съесть. А ведь им очень хотелось съесть хоть крошечку хлеба! Но надо было как-то выжить и приходилось отказывать себе и детям. Ведь если съесть эту пайку сразу, то что будет есть потом?
В 1943 году, после тяжелого ранения на фронте и лечения в эвакогоспитале, к нам на побывку приезжал отец. Это был праздник! Отец нашел нас! Он ничего о нас не знал почти два года. В апреле 1944 года родился я. Меня назвали в честь прадеда и погибшего брата матери - Михаилом (Менделем). Я единственный в семье, кто родился не в Витебске, а на Урале.
После Победы за нами приехал отец, которому дали для этого отпуск. Их воинская часть в это время стояла в г. Житомире, куда ее вывели из Чехословакии для борьбы с бендеровцами. Он увез семью к себе в Житомир. А тетя Хана, мамина сестра, осталась жить на Урале, где в 1946 году вышла замуж за молодого и красивого Иосифа Паукера. В 1947 году у них родился сын Володя, а в 1953 году – сын Михаил. В октябре 1945 года отец демобилизовался, оставив должность адъютанта командира 102-го стрелкового корпуса, и мы вернулись в родной Витебск. На месте нашего дома по ул. Ильинского была только огромная воронка от авиабомбы.
…І бацька звярнууся з вайны гэтай жорсткай -
Паранены увесь, але усе жа – жывы!
Прайшоушы па фронтах крывавыя вёрсты
Да сцен старой Прагі, ад гора сівы...
А местечко Любавичи немцы сожгли дотла и там евреи больше уже не живут. Сейчас место расстрела евреев в Любавичах ограждено, а над братской могилой поставлен памятник погибшим.
... Судьбы людей, как сгоревшие свечи!
Память тех дней - в сердце навечно!!!
Время прошло. Вновь над маленькой речкой
Солнце взошло, но нет уж местечка!
Скрипка не плачет в звенящей тиши –
Вырваны корни еврейской души!
Когда мы вернулись в Витебск, весь город лежал в руинах. Отцу, как орденоносцу-фронтовику, имеющему большую семью, а нас было 6 человек, дали комнату площадью 8 квадратных метров на первом этаже двухэтажного полуразрушенного дома по ул. Суворова. До войны это была небольшая кухонька. И мы в ней жили почти три года. На ночь все ложились спать поперек единственной кровати, подставив под ноги табуретки. В июне 1946 года у нас в семье появился еще один ребенок, младший брат Исаак. Его назвали в честь нашего погибшего деда Ицика из Любавич.
Напротив нашего дома в четырехэтажном доме с внутренним двориком, огражденном колючей проволокой, был лагерь военнопленных немцев, которых охраняло МГБ. Иногда пленных выпускали в город на заработки. Однажды, когда мать была на работе, к нам пришел пленный немец. Бабушка заказала ему сделать лавку под ведра для воды. Он ее сделал. Бабушка за это покормила его. А когда пришла с работы мать, то увидев эту лавку, она спросила, откуда она взялась? И бабушка все рассказала. Мать ругалась и запретила пускать в дом пленного немца. Она не могла простить немцам смерть своих близких. То горе и лишения, которые пришлось пережить нам из-за них. Потом немцев отправили в Германию и в том доме поселились семьи работников МГБ. Так он теперь и зовется - Дом МГБ, хоть из работников МГБ там уже давно никто и не живет.
Отец организовал первый и единственный в 50-60-х годах в городе ансамбль песни и пляски. Этот ансамбль знали все, да и не только в Витебске. Ансамбль был лауреатом многих декад искусства не только в Белоруссии, но и в Москве. Отца целыми днями не было дома, а по вечерам он часто задерживался на работе – то репетиции, то концерты, то выезды в другие города и села.
Жили трудно. Немного подрос Исаак, и мать пошла на работу в Облаптекоуправление. Работала в аптеке на Марковщине, в другом конце города. Еще не ходили по городу трамваи, не было автобусов. Что бы добраться до работы вовремя, она вставала часов в пять утра, готовила для нас еду и пешком уходила на работу за 10 километров. Работала по полторы смены в день. А вечером вновь пешком шла домой. А ведь нужно было еще убрать в доме, постирать белье. Она была большая чистюля и не выносила грязи и неопрятных людей. Да и работа у нее была не из легких. Во время войны во фронтовых госпиталях тяжело раненным бойцам вводили для обезболивания морфий. Многие из них стали инвалидами и морфинистами. И они, привыкнув к этому наркотику, уже не могли без него жить. Получали морфий по рецептам в аптеках. Но многим из инвалидов выписанной дозы было уже недостаточно, и они требовали от рецептара, чтобы она давала им его еще и еще. Угрожали, били в аптеке стекла, устраивали драки. А мать им ничем не могла помочь. Морфий был на строгом учете. За него недостачу была предусмотрена уголовная ответственность. Но сколько надо было иметь нервов, терпения и здоровья, чтобы все это видеть и перенести?
В 1949 году мы переехали на ул. Держинского, в район Задвинья. До революции и сейчас эта улица называется Покровской. В двухэтажном доме, единственном на этой улице, нам дали комнату 18 м.кв. с кухней, которой служил кусочек отгороженного общего коридора. Здесь мы жили до осени 1955 года, здесь учились в 25 СШ, здесь у нас было много друзей. В Задвинье тогда жило много евреев. Во многих семьях не было отцов, которые погибли на войне.
… Мы вместе росли на войны пепелищах –
И Хавкин, и Феттер, Шапиро, Кабищер.
Мы вместе учились, купались в Двине,
Мечтали о звездах в ночной тишине.
Ходили в театр, где Левин играл,
Смотрели картины, что Пэн рисовал.
Нам песни Бернеса звучали в тиши,
Как звонкая боль истрадавшей души…
Все мы давно стали взрослыми. Учились, работали, женились. В 1974 году, неожиданно для всех нас, от инсульта умерла мама Сима. Ей не было еще и 55 лет. Она не дожила даже до пенсии. Но сказалась война, беды и трудные годы жизни. Она никогда не жаловалась на здоровье, никому не говорила, что у нее повышенное давление. Она не ходила к врачам, а лечилась сама, - ведь она была медиком. Мы очень тяжело пережили эту трагедию...
… Чем больше проживаю в жизни лет,
Тем чаще в память ты мою приходишь,
Как тот незримый благодатный свет,
Который никогда забыть не сможешь.
Сияние твоих любимых глаз,
Которых во вселенной нет дороже,
Все чаще вспоминаю я сейчас
И становлюсь к себе намного строже.
Быть может, в трудной юности своей
Тебе я мало уделял вниманья.
Не замечал печали я твоей,
Лишь видел нежность, доброту и состраданье.
И проходили так мои года -
То армия, учеба, то работа.
А дома лишь бывал я иногда -
Не видел я тебя порой полгода.
А ты всегда кручинилась, ждала,
Переживала все мои невзгоды.
И сеть морщин на милый лик легла -
Не пожалели тебя, мама, годы.
Но до сих пор, сквозь сотни тысяч дней,
Прошедших с той проклятой ночи,
Я вспоминаю образ матери своей,
Ее улыбку, нежность, доброту и очи.
Мы похоронили мать на Старо-Улановическом еврейском кладбище в Витебске. В городе, где прошла большая часть ее жизни. А в 1980 году умер и отец – Яков Иоффик. Они теперь вместе, как и в жизни, покоятся рядом. Отца и мать в нашем городе знало и уважало много людей. И люди, посещая еврейское кладбище, подходят к их могиле и молча отдают им дань своего уважения и памяти.
Мамина сестра, Хана Паукер, уже много лет со своей большой и дружной семьей живет в Израиле в городе Сдероте. Не смотря на то, что ей и ее мужу уже далеко за 80 лет, они на радость всем живы и здоровы. И все мы дружно говорим - «Хаим од меа вэ эсрим!» Живите до ста двадцати! - как гласит еврейское пожелание.
У них – двое сыновей Володя и Михаил. У Володи с женой Таней трое детей: Роман, Сусанна и Светлана и пятеро внуков и внучек: Нирель, Инна, Ирис, Шарон и Шон.
…В Негевской пустыне город есть Сдерот.
Там живет поныне наш старинный род.
Дядя там и тетя, и двоюродный брат
В нежности, заботе пестуют внучат.
Всем я им желаю счастья и добра!
Чтоб земля святая им матерью была!
У Михаила Паукера с женой Ривкой - сын Саша и двое внучат: Ада и Ариель. Миша с Ривкой живут под Хайфой в деревне художников. Они творческие работники. Он был членом Союза художников СССР. Это звание получил еще живя в Свердловске. А семья сына Саши живет в городе Тверия на берегу озера Кинерет.
Наша семья Иоффиков тоже теперь разрослась. У каждого из нас, детей Симы и Якова, давно уже есть не только дети, но и внуки. У старшего брат Лазаря с женой Аллой двое детей - сын Вячеслав и дочь Марина. Вячеслав с женой Леной растят двух сыновей – Романа и Максима. Живут они сейчас в США в г. Портленд. А дочь Лазаря – Марина, живет с отцом и матерью в Витебске. Растит сына Диму. Лазарь окончил станкоинструментальный техникум и всю жизнь отработал на одном заводе. Начал свой путь токарем и дорос до начальника одного из основных отделов станкостроительного объединения «Вистан». Сейчас он на пенсии.
Сестра Рая, окончив художественно-графическое училище, а затем пединститут, отработала до пенсии учителем рисования и черчения в школах г.Витебска. Уже 6 лет она, вместе с мужем Евсеем, живет в Израиле в городе Кирьят-Ям. Ее сын Борис с женой Таней и сыном Артемом живут в Хайфе в Израиле. Дочь Бориса Алла с внучкой Кариной – живут в Беларуси в пригороде г. Витебска в поселке Новка.
Я, Михаил, окончив в 17 лет ремесленное училище металлистов, пошел работать. Одновременно учился в вечерней школе. Больше трех лет прослужил в стратегических ракетных войсках. После армии работал и заочно учился в Ленинградском топографическом техникуме. Прошел путь от слесаря-монтажника до начальника ПТО крупного строительного управления механизации, затем был первым заместителем председателя Витебского областного Совета профсоюза «Садружнасць» и помощником Народного депутата СССР. Сейчас на пенсии. Вместе с женой Раисой живем в нашем родном городе Витебске. Вырастили сына Дмитрия. Он с отличием окончил университет и теперь с женой Викой, и двумя сыновьями Мишей и Ариком живут в г. Хайфа. Дмитрий работает инженером-технологом на Хайфском нефтеперерабатывающем заводе, а его жена Вика работает врачом. Она окончила Витебский медицинский институт.
Мой младший брат Исаак окончил Витебское культпросветучилище. Был руководителем эстрадного оркестра. Прекрасно пел и играл на трубе. Уже много лет с женой Татьяной живут в Израиле в городе Кирьят-Шмона. У них двое сыновей – Илья и Владислав. Илья сейчас живет в городе Маалот. Растит троих детей: Сигаль, Кристину и Шона. Владислав с женой Лилей живут недалеко от родителей в Кирьят-Шмоне. У него недавно родилась дочь Николь.
Всего же нас, прямых потомков Ицика, сына кузнеца Менделя Ханина, сейчас живет на белом свете 34 человека.
Национальность у евреев определяется по матери, а фамилия по отцу, но род Ханиных не умер! И пусть теперь у нас другие фамилии и живем мы в разных городах и странах, но мы помним, что корни нашего рода там, в местечке Любавичи,где на старом, заросшем от времени местечковом кладбище покоится прах нашего прадеда – правоверного еврея и любавичского кузнеца, хасида Менделя Ханина.
..Так каждый человек прожить свой век обязан,
Неся свой тяжкий крест, Господь который дал.
Путем тернистым, что ему указан,
Чтоб жизнь ценил, чтоб людям помогал!
Чтоб вырастил детей и дом себе поставил,
Землю в трудах вспахал и бросил семена!
Чтоб чтил творца! Свою страну восславил
И помнил вечно предков имена!!!
*) Опубликовано в библиотеке журнала «Мишпоха» (выпуск 2) «Воскресшая память» 2006 г.