Никто не видел в храме Богоматерь.
Раб Епифаний и простак Андрей
Мафорий разглядели и гиматий,
И неприметный свет Её горел.
Андрей его нечаянно приметил,
Не сразу обнаружил, а когда
Чужие паруса настроил ветер
И задымила в воздухе беда.
Враг у дверей, и ты не жди подмоги,
Походная труба как ни труби.
Смотрел Андрей: его босые ноги
Давили сок просыпанных рябин.
И видел всё оранжевым и красным:
Огонь и кровь, руины, голоса,
Правдоподобно, не сгущая красок,
Он будущее вдруг живописал.
Но будет по-другому. Городскими
Проулками, минуя всё и вся,
Проходит Богоматерь, в месте скиний
Простой платок что знамя вознеся.
Туманы лягут - поредеют башни,
Исчезнут горизонты и мосты,
И тем белее станет от всегдашней
Её непостижимой чистоты.
Увидят удивленные ромеи,
Что ангелы добры по естеству
И стелют молча под ноги Андрею
Рябиновую позднюю листву.
Блуждают мачты в дымке и тумане,
Забудет вражий флот, зачем пришел,
Над улочками, храмами, домами –
Покровский невесомый белый шелк.
Поверх молитв и помыслов греховных
Наброшен он, и все разрешены.
И над Влахерном плат, и над Верховьем,
Веригиным, Опочней, Павшиным.