Илья Цейтлин:
Ныряя в сон, мы не стремимся к пробуждению,
Взяв возвращение, как должное. Судьба -
поток, и нас уносит по течению,
возврат к реальности от сна сродни рождению,
повадка рока и жестока и груба,
не посчитается однажды неминуемо
ни с морем планов, ни с идущими вослед.
Как хорошо, что это всё непредсказуемо,
плывём себе, волной течения волнуемы,
наивно веря, что последует рассвет...
Николай Бондарев:
Но иногда жестокая бессонница,
Мозг повергая в беспросветный мрак,
За инфернально-жутким жадно гонится
И вечно не насытится никак.
И вот тогда Хранитель нежно трогает
Усталого за правое плечо:
Не раскисай. Молись. Увы, не боги мы,
Но искреннее слово горячо
Пронзает инфернальную вселенную,
И прячутся химеры по углам.
И проступает Небо бело-пенное,
И негою нисходит: Аз воздам!
Илья Цейтлин:
Хранитель. Тяготею к этой теме,
вопросов тьма, в диковинку ответ.
Мне верится, что мы хранимы теми,
кого уже физически здесь нет.
Живущим, это нам не постижимо,
что неизменно длится сквозь века.
Догадки наши, полагаю, мимо,
но, в то же время, в них наверняка
есть истина от искорки. Всё чаще
с ушедшими беседую во снах.
Они выводят на просвет из чащи
сомнений, страхов. Не всегда ясна,
дорога продолжается, покуда
хранимы мы ушедшими от нас.
Претендовать на истину не буду,
но не посмею оборвать рассказ.
Не миновать лишения и беды,
и невелик везения запас.
Но не увидеть Вечности победы,
пока хранят нас любящие нас...