Как раб, томящийся в неволе,
слова рифмую, и – не боле,
а хочется, порой, от боли
истошно, в голос, закричать,
ан нет, судьба велит молчать,
и – замолкаю поневоле...
Поэта незавидна доля.
Плакать не стану,
если устану,
проку то нет в слезах.
Солью – на рану
мир многогранный,
созданный впопыхах.
Может, услышу
музыку свыше –
к ней подберу слова...
Т-с-с-с! Тише... Тише.
Песенка вышла,
выросли два крыла.
Ночи, страстью обожженные,
ночи дерзко обнаженные,
ночи первые – последние,
поросли быльём...
Чувства ль были слишком сложными,
молодыми да тревожными?
Длились правдой непреложною...
Ложью оборвём.
Бодро ходят ходики,
и не знают отдыха,
заметая стрелками
крошево минут...
Накрутили годики,
нет былого пороха,
стали мысли мелкими,
а желанья – врут.
Несбывшаяся жизнь...
Счастливой быть могла ли?
Не знаю, но уверена в одном –
вновь сожалела б
о совсем ином...
Довольной быть
мне суждено едва ли.
Жизнь человека окутана тайной.
Властной любви зарождение – тайна,
неотвратимая тайна ухода.
(Знать бы, что ждёт за чертой небосвода...)
Творчество тоже великая тайна –
сердце забьётся под утро отчаянно
дробной морзянкой стихов... До восхода.
Может быть, в этом людская свобода?
Сказал мудрец, что всё пройдёт.
И наша жизнь пройдёт когда-то...
Одних позор, забвенье ждёт,
других – на памятнике даты,
меж ними чёрточка тире,
вся жизнь в неприхотливом знаке –
рожденье, крест, что дан тебе,
уход, скрывающий во мраке,
из мрака вышедших...
13.10.21