Пинаю жёлуди в осеннем Петергофе,
Бреду и мёрзну.
В бреду и золоте идут к своей Голгофе
Стихи и проза.
Не выкупают, что по розничной наценке
К кресту прибиты
Все звёзды, и молчат планеты-целки
И их орбиты.
Так тихо, что я слышу, как желтеют
Деревьев листья
А выше ангелы рисуют всех гостей
Незримой кистью.
И день танцует и поет, как будто сон,
Где скачут белки.
И рвет, и будет рвать льву пасть Самсон,
Как Тузик грелки.
Осенний ветер поднимает в бой залив,
Что весь волнами.
Прибой здесь несерьезен, но залив
В себя цунами
Из разных жидкостей, смешавшихся в одно,
Легко представить,
Как несуразность красоты уйдет на дно
Вместе с листами,
Что падают с деревьев в сентябре,
Когда потопом
Пройдется Балтика (три точки, три тире!)
По этим тропам.
Ведь все не вечно, значит, все обречено
На разрушенье.
Продольное иль поперечное, оно
И есть движение.