Л и р
Кем был ты раньше?
Э д г а р
Гордецом и ветреником. Завивался. Носил перчатки на шляпе. Угождал своей даме сердца. Повесничал с ней. Что ни слово, давал клятвы. Нарушал их средь бела дня. Засыпал с мыслями об удовольствиях и просыпался, чтобы их себе доставить. Пил и играл в кости. По части женского пола был хуже турецкого султана. Сердцем был лжив, лёгок на слово, жесток на руку, ленив как свинья, хитёр как лисица, ненасытен как волк, бешен как пёс, жаден как лев.
Шекспир
«Король Лир»
Посвящение*1
Тобою воодушевлённый,
Я строфы чудные писал-
Воспоминаньем оживлённый,*2
Предвосхищаясь, созидал
Забытой древности картины,
Любовь, изгнанье воспевал,
Мемориальные храмины
Деяний ратных воздвигал,
Глубокомыслием химерных
Фантазий олицетворял
Восторг иллюзий эфемерных,
В воображеньи обрамлял
Шипами ствол мировоззрений,
Истоки бытия искал,
Бравадой грешных песнопений
Покой усопших нарушал,
Отчаяньем закабалённый,
Сокровищ магнетичный блеск,
С кумирами отождествлённый,
Я проклинал как бури всплеск.
Тебе труд вольный посвящая,
В мир приключений и страстей
Я окунался, освящая
Его поэзией своей,
Лишь для тебя вернуть старался
Триумф властительных имён
И повернуть назад пытался
Течение реки времён.
Прочти же эпопею чести-
Фемиды твёрдый пьедестал
В среде невзгод, разбоя, лести!
Я только одного желал:
Чтоб, вызывая слёзы мило,
В твоей груди, как в сладком сне,
Моё творенье пробудило
Хотя б искру любви ко мне!
Заметка об Антуане де Ла Круа*3
Антуан Мари Эжен Виктор Ив Франсуа Пуассон, маркиз де Ла Круа, родился 18 августа 1763 г. в родовом имении неподалёку от Лиможа. Унаследовал титул от отца-представителя старинного аристократического рода, крупного землевладельца. Осенью 1768 г. вместе с семьёй переехал в Париж на постоянное место жительства. Получил начальное образование на дому. C 1776 г. после трагической гибели родителей воспитывался дядей. Поступил в Сорбонну на юридический факультет. Окончил Университет с отличием. Получил степень бакалавра. Свободно владел четырьмя иностранными языками. Достигнув совершеннолетия, унаследовал состояние отца и его земли. C середины 80-х гг.-приближённый Людовика XVI, одна из наиболее ярких фигур парижского бомонда. Благодаря связям и деньгам сделал головокружительную карьеру, к двадцати пяти годам дослужившись до маршала Франции. Был кавалером ордена Святого Духа. Принимал деятельное участие в убийствах гугенотов, завоевательных походах в Северную Африку и сражениях с англичанами в финальном этапе Американской революции. Работал над выявлением и развитием сверхъестественных способностей у людей, был одержим идеей создания эликсира бессмертия. Прославился в качестве искусного соблазнителя дам и отъявленного дебошира. Сочетал в себе все человеческие пороки. Отличался скверным и вспыльчивым характером. Неоднократно дрался на дуэли. В третьем сословии получил прозвище «Невенценосный Нерон». После неудачной попытки добиться любви королевы вследствие доноса шпиона короля барона Морреля 14 июня 1789 г. по приказу короля был лишён титула и имущества и доставлен в Бастилию, где в течение трёх недель подвергался пыткам. Затем был перевезён на остров Эльба в город Портоферрайо и 9 июля заточён в крепость в форте Стелла. Во время заключения начал писать автобиографическую поэму «Узник». После свержения монархии и провозглашения Французской Республики 13 брюмера 1793 г. освобождён моим указом. Нанялся матросом на торговую шхуну «Виктория» и отплыл в Кейптаун. По пути завершил свою поэму. Во время начавшейся эпидемии холеры на судне, заразился ей и 30 брюмера скончался. Его последними словами были: «Да здравствует Революция!» Его тело было сброшено за борт в Атлантический океан.
Р.S. Незадолго до смерти, отдав капитану корабля Дантону свою последнюю драгоценность-фамильный перстень, бывший маркиз попросил его доставить рукопись «Узника» в Париж новому правительству, что вышеупомянутый счёл должным исполнить и по возвращении из плавания 10 фримера привёз её мне. Уделив достаточно внимания анализированию содержания поэмы и не обнаружив в оном предлога для цензурирования, я посчитал полезным опубликовать произведение А. де Ла Круа, предпослав ему данную заметку для внесения ясности.
Максимильен Мари Изидор де Робеспьер
17 фримера 1793 г.
Париж
Интродукция
Благословите, пиериды-
Кастальских девушек семья!
Простите старые обиды
Мне благосклоннейше-был я
Четыре года в заключенье-
В старинном замке заточён.
Мой дух сковало угнетенье,
Тоской был ум порабощён.
Спешу заверить вас, читатель:
Я не поэт и никогда
Им не являлся-рифмователь
Во мне проснулся лишь тогда,
Когда на каменной скамейке
В неволе хладной я лежал
И о спасительной лазейке
К свободе часто помышлял.
Пускай скептический безбожник,
Оратор дремлющих калек,
Сев пред роялем на треножник,
Долбит бездарно целый век;
Пускай талантливый художник*4
На полотне изобразит
Трёх граций, а болван-сапожник
Придирками их окривит;
Пускай затворника стремленье
Оценят низко мудрецы
И сшибками отдохновенье
Преобразуют в стыд глупцы;
Пускай моя дурная слава
Сотрётся в памяти веков
И огнедышащая лава
Сожжёт мой маленький альков;
Пускай волнует ум поэта
Звучанье арфы звонких струн
Иль, полный скрытого привета,
Пастушки клич; прости, крикун
Седой Вольтер-родоначальник
Свободомыслящих идей,
Дидро, Руссо, Мольер-начальник
Сатиры на пустых людей,
Шенье-Парис розовощёкий,
Мэтр Бомарше-любимчик дам,
Расин, Рабле-педант высокий
И Лафонтен-галантный хам!-
Занудный жанр буколистичный
Начётчик, талмудист, схоласт,
Вливай в роман косноязычный,
Мне ж близок реализма пласт.
Мне антураж сентиментальный,
Бесповодный оппортунизм,
Энтузиазм сакраментальный
Претят. Я? Я за пессимизм.
Мне безусловно надоели
Дворецкие, мещанский сброд,
Ремесленники, менестрели,
Кухмейстеры и весь народ.
Забавы роялистской свиты,
Остроты, комильфо двора
Оспариваю-будем квиты
Мы с обществом. Теперь пора
Преподнести необычайно
Монументальный труд и в нём
Всю душу отражу я тайно,
Пустив метафорный приём,
Охарактеризую чувства
Волшебной силою пера,
Раскрою колыбель искусства,
Пролью печаль et cetera.*5
Крещён Эолом и Кибелой,
Я, лиру пробудив свою,
Шедевр сей исполинский смелый
В экстазном забытьи творю.
Так внемли, пантеист безмолвный,
Деист, теист, софист, буддист,
Матерьялист, сарказма полный
И дебютантный публицист!
Судив рассказ мой хаотичный,
Камены, вынесьте вердикт:
Удачен ли размер практичный?
Слаб тезис ли? Силён ли икт?
Итак, в отместку доле гладной
На жизненном моём пути,
Этюды повести нескладной
Спешу до вас я донести.
Эпикуреец беззаботный,
Вкуси ж теперь страданий горчь!
1
Рождённый в роскоши ажурной
Среди сервизов и зеркал
В семье богатой и культурной,
Уж с малых лет я щеголял
В шелках, велюре. Из Сорбонны
Ко мне профессор приезжал,
За луидоры золочённы
Меня наукам обучал.
Учителя мне прививали
Любовь к искусствам, а подчас
Меня с улыбкой вразумляли.
Прищурив хитроумный глаз,
Я слушал их нравоученья,
Нелюбознательно зевал,
Лирично млел от утомленья
И на Олимп в мечтах взлетал.
В усадьбе дядиной измлада
Я каждым летом отдыхал.
Эх! То-то мне была услада-
Нарочных шалостей накал:
Раз девочку, играя в прятки,
По ягодицам отлупил,
Проказничая, из рогатки
Сороку, хохоча, подбил,
В другой раз дёгтем суп приправил
Кухарке и испортил стул,
Подножку конюху подставил
И горничную траванул!
Поехав как-то покататься
На дрожках, родичи мои,
Даб с ветерочком разогнаться,
Так управляли лошадьми,
Что от хлыста те побесились
И понеслись во весь опор.
Внезапно ноги подкосились
(К несчастию, был косогор
Крутой поблизости)-скатилась
C него коляска кувырком
И, трескаясь, пыля, разбилась,
Убив отца и мать вдвоём.
На похоронах воздержался
От слёз и на поминках я
Тихонько скрытно сокрушался.
Прости, родимая семья!
2
В тринадцать лет став сиротою,
На попеченьи дяди жил
Я, раздираемый тоскою,
С дворянскими детьми дружил,
Что по соседству обитали,
Крестьянок, батраков стегал,
Замес хозяйский чтоб признали,
Карикатуры рисовал
На слабый пол, как вдруг влюбился
В Кристину-плотницкую дочь,
Эрота хватке покорился
И с ней провесть решился ночь.
Влеченье то не уникально-
Соблазна ржавый механизм
Упорно, вёртко, тривиально
Наш супирантский организм
С обрывов в пропасти толкает
И данный фактор Казанов
Не то смешит, не то пугает.
Их мысль: «Не наломать бы дров!..»
Тогда четырнадцать мне било,
Шестнадцать ей. Про тет-а-тет
Доподлинно известно было
Мне всё и это не секрет.
Поклонники миниатюры,
Вы просите её портрет,
Но только писанный с натуры?
Уж в руку кисть берёт брюнет,
Пронырливый голубоглазый
Тартюф, порочный Дионис,
Атлет развязный долговязый,
Француз, потомственный маркиз:
Она-блондинка круглолица,
Большие карие глаза,
Рост средний, чёрны брови, снится
Румянец щёк её всегда,
Коралловые тонки губки,
Нос небольшой, задорный глас
И перламутровые зубки-
Ряды жемчужин без прикрас,
Скромна, свежа как роза Леля,
Как Нике Фидия стройна,
Мадонна кисти Рафаэля
Пред ней поблёкла бы сполна!*6
Я помню первое свиданье.
Вам расскажу по мере сил
О том, когда очарованье
Истомы я впервой вкусил.
Чуть выплывала уж Селена
На небо с тусклой желтизной.
Под действом Гипносова плена
Усадьба смолкла. Стороной
Дом обойдя, овин, пристройки,
Конюшню и загона край,
Вдыхая приторный и бойкий
Ван-блан, я в старенький сарай
Направился, попутно речи
Для объясненья подобрал.
Ура! Крестьянка здесь! О встрече
Такой неделю я мечтал.
Букет фиалок ей вручая,
Фраз комплиментных кавардак
Я сыпал, тонко намекая
И распинаясь так и сяк.
Заупиралась Артемида,
Меня небрежно оттолкнув.
Но я (прости мне, Немезида,
Сие), зубами щелканув,
Раскуривая шустро трубку
С предтечей дыма-табаком,
Обняв за талию, голубку
Увлёк на сеновал тайком.
Сбылися долгие надежды:
Входя в обитель чистых нег,
Срывая влажные одежды
С неё, грудь, белую как снег,
И шейку нежную лобзая,
Томился, трепетал, немел,
Озноб, мурашки осязая.
Создатель! Я ей овладел!
Обозревал телосложенье
Любимой, пафосно ласкал
Её стан хрупкий, наслажденье
Я получить уж предвкушал.
Касаясь губ её немножко,
Всем туловищем я пылал,
По бюсту, лилии и ножкам
Руками знойными блуждал.
Её прекраснейшее тело
Я поцелуями покрыл.
Ух! Вероятно, слишком смело
И опрометчиво чудил.
В забвенья омут погружаясь,
Я, словно бархатный пион,
С зарницей вяло распускаясь,
Млел, целомудрия лишён.
В припадках краткого блаженства
Воздушный замок строим мы,
Но он далёк от совершенства,
Как гамма лета от зимы.
Взаимный акт пришёл к развязке.
Меж тем, Кристины громкий стон
Привлёк отца-как в скверной сказке,
В проёме объявился он.
Пред ним любовник голобрюхий,
Глазами хлопая, предстал
С физиономией старухи,
Грош выронившею в канал.
Биенье пульса участилось
От помысла: «Намнёт бока!»,
Позывом задним заменилось
Желанье к дочке мужика.
Недолго длилось промедленье.
Ни слова тут не проронив,
В звериное ожесточенье
Впав тотчас, счёты свесть решив,
Работник колоссальной силы,
Имевший сангвиничный нрав,
Решил поднять меня на вилы,
Батальный ренегат, удав!
Дав дёру, сбив овцу, копыто
Телёнку отдавив впотьмах,
Кальсоны потеряв, корыто
Перевернувши впопыхах,
Частенько пятками сверкая,
Я восвояси улизнул.
Наутро, дядю наущая
Прогнать обидчика, струхнул.
Но опекун не рассердился
На мой проступок, к счастью-он
Враз наглеца распорядился
С дитём бесстыжим выгнать вон.
Невесты удаленьем, право,
Не огорчённый (ха-ха-ха!),
Налево шастал и направо
Я с девками искать греха.
3
Престижное образованье
Заполучил в Сорбонне я.
Очкастых ректоров старанье
Дипломно сделало меня
Прозаседавшимся юристом,
Четыре языка сумел
Я вызубрить, постиг со свистом
Стратегию военных дел,
Восточные единоборства
Китайский мастер преподал-
Я, преисполненный проворства,
Приемы боя постигал.
Академическую свору,
Студентов пьяный балаган,
Школяров розговому пору
Подверг бы я-наук туман
Так опротивел. Мне приятно
Месье трактирщика вино
В тавернах, кабаках. Понятно?
А впрочем, это всё равно.
Меж тем, отцовское наследство,
Лишь совершеннолетним стал,
Проматывать я начал, детство
Надолго далеко послал.
Блистал улыбкой флибустьера
На суаре и пикниках,
Сверхэскападная манера
На рандеву, что при свечах,
Мне репутацью волокиты
Упрочила. «Ах, променад
Бульварный, маскарад, сюиты,
Балет и фейерверка спад,
Авантюристов кавалькада!
Вы-импозантный Парадиз
Иль экзотична Эльдорадо!»-
Сей афоризм был мне девиз.
В бильярдных, ресторанах шумных,
Притонах с красным фонарём,
Особняках кокоток умных
Incognito*7 иль явно днём
И ночью вечно развлекался
Я гривуазно-эпатаж
Курбетный мною почитался.
Деликатесы и грильяж,
Миндальное печенье, сласти
Восточные я уплетал
Преаппетитно, а отчасти
Бодрящий кофе попивал.
В ужимках, стиле изложенья
Меняясь как хамелеон,
Слал экивки-излишки мненья
Я, Фигаро-Эндимион,
Спал в павильонах куртизанок,
Приличья грань сметя долой,
В опочивальнях их служанок
Сторгэ вкус пробовал порой.
Всегда напыщенная пери,
Даб почести мне оказать,
Распахивала настежь двери
В шикарный будуар. Скрывать
Не стану, негой упивался
Там, даму лишь завоевав,
Бесцеремонно убирался,
Фиакр стремительный наняв.
Орденоносцы пожилые,
Имеющие ланей-жён!
Наставил я рога кривые
Вам, чтоб не лезли на рожон!
Наперсниц юных как перчатки
Я необдуманно менял,
Им строил козни и нападки,
Манил, лелеял, отстранял,
Цветущим кумушкам болтливым
Я украшения дарил,
Сцеплялся с патрулём спесивым,
Повсюду деньгами сорил,
Любил в разгаре зимней стужи,
Со шлюхой греяся в санях
Под соболиной шубой, лужи,
Льдом скованны на холодах,
Пересекать, со снежной кручи
Съезжать в метели вихревой,
Кидать снежки. Мороз трескучий,
Атаки вьюги ледяной-
Всё нипочём. Мы с ней смеялись
И, колокольчиком звеня,
На тройке по полям катались,
Полозьями снег бороня.
Ох! Женщины меня сгубили!
Свой обновляя гардероб,
Мою казну сплошь разорили
Вдобавок ко всему. Лечь в гроб
В той ситуации б пристало.
Но всё, что было, то прошло-
В пору ту мне не покрывало
Разрезами морщин чело.
Эпитет «хитрый, скрупулёзный
Негоциант» не подойдёт
К моей особе грациозной-
Я впрямь неисправимый мот!
Рог Плутоса, вал изобилья!
Тобой был встарь не обделён
Я, ненасытная рептилья.
Тьфу! Скользкий юмор! Фараон,
Владетель сундуков несметных
Богатств, библейский Соломон
Иль кайзер-личностей заметных
Примеры мой одеколон
Не нюхали и не встречали.
Я ж обливался каждый день
Сим благовоньем. Чу! Мы стали
Набрасывать тень на плетень.
Порой я речь простолюдина
Выплёвываю изо рта
Под стать дикарству бедуина.
Уж не взыщите, господа!
C толпой знакомцев закадычных
Общаяся, присев на стул,
Шарж анекдотов неприличных
Из первых уст я почерпнул.
Друг Терпсихоры, Мельпомены,
Шарм варьете я обожал,
Актёров ярмарочных сцены
Трагикомичные видал.
Я бил ростовщиков почтенных,
Зажиточных жидов пинал,
У них вещичек драгоценных
Бог знает сколько отбирал.
Кичась своим происхожденьем,
Слуг за людей я не считал,
Периодически с презреньем
Их унижал и избивал.
Охотник до резни, ленивец,
Издревле скверный эгоист,
Таящий ненависть ревнивец,
Провинциал и фаталист,
Всем зло чинил я. Возникает
Психологический вопрос:
Зачем-ум гибкий рассуждает-
Родился я, взрослел и рос?
4
О, Боже мой! Загвоздка жутка-
Как я беспечен прежде был!
Я думал, жизнь-всего лишь шутка
И в свете Дон Жуаном слыл.
Я в прошлом был лихим маркизом,
Версаль частенько посещал,
Пропитан ветреным капризом,
На всех балах я танцевал
С маркизой иль с младой графиней,
Иль с баронессою-вдовой,
Иль с престарелой герцогиней,
C друзьями пил нектар хмельной,
Имел любовниц пару дюжин,
Роскошный замок, сотню слуг,
Коней, кареты, царский ужин
И незнаком мне был недуг,
Который скукой называли.
В моём незыблемом дворце
Павлины дивные шагали,
Среди ковров в резном ларце
Лежали груды самоцветов,
Сонм златорамочных картин:
Гравюр, пейзажей и портретов,
Прелестных как власы ундин,
Облёк все комнаты помпезно,
Ваяния стояли вкруг
(Преукрашали столь любезно
Они мне сладостный досуг),
Паркетом пол был облицован,
Сонм галерей, парчовых зал,
Искусно пышно меблирован,
Гостей сияньем ослеплял,
Обширнейшая анфилада
Неописуемой красой
Сверкала ярко, колоннада
Прельщала чистой белизной,
Плафоны фрески украшали,
Десятки люстр из хрусталя
Палат убранство освещали
И статность лестниц, вуаля!
А дальше, перл оранжереи-
Благоуханные цветы:
Тюльпаны, розы, орхидеи
Являли образ красоты.
Зеркальный пруд, фонтан журчащий
И парк имелись при дворце,
Гранитный лев, вослед смотрящий,
Сидел на мраморном крыльце,
Близ замка портик выделялся
C кариатидами, канал
Прямолинейно простирался,
Среди аллей пруд пролегал.
На древах птицы заливались,
Чаруя пеньем как Орфей,
Златые рыбки бултыхались
В бассейне, радуя людей.
Я жил как принц иль сын султана,
Нередко в оперу езжал,
Для дам играл на фортепьяно
И деньги в преферанс спускал,
Любил рассесться в кресле в зале
C циничной книгою в руках,
Мечты бесследно исчезали
И я купался в ярких снах.
Читал стихи Анакреона,
Шекспира, Данте и Парни,
Просматривал труды Платона,
Разлёгшись у дерев в тени,
Петрарку, Гёте, Кальдерона
Кусками наизусть я знал,
Гомера, Тассо, Цицерона,
Боккаччо тщательно листал,
Овидия «Метаморфозы»,
Горация томов штук пять,
Софокла драмы и курьёзы…
А! Недосуг перечислять!
И химией я увлекался-
Выделываясь как факир,
Смешав ингредиенты, рвался
Сварганить жизни эликсир.
Кокеток знойность обаянья
Превыше жизни я ценил,
В порыве страстного желанья
Пред ними Эросом парил,
Всегда следил за светской модой,
Силён, умён, богат, красив,
Повесой созданный природой,
Тщеславен и красноречив,
Велик как Сфинкс, как пирамида
Хеопса непоколебим,
Могуществен как Атлантида,
Как Парфенон неуязвим,
Я недалёкому монарху*8
Как храбрый паладин служил,
Подобно ритору Плутарху
Отчизне верноподдан был,
В бою не ведал пораженья,
Вино пил из заздравных чаш,
Выигрывал я все сраженья,
Ведь мной руководил кураж,
Бивак врагов коалицонных,
Коня пришпорив, обскакав
Во тьме, легионеров сонных
Я в бегство обращал, привстав
В седле на стременах, победу
Над ихним лагерем трубил,
Поддавшись эйфории бреду,
Шатры все факелом палил,
Полки вояк-марионеток
Слал бастионы штурмовать,
Шатенок пленных и брюнеток
Не брезгал в оргиях щипать,
Я, не осмелясь промахнуться,
Доспехов иноземных бронь
Рубил, не дав коню споткнуться-
Ретивый прыгал сквозь огонь.
По службе продвигался дядей
Посредством подкупа, угроз
И связей. Хоть не семи пядей
Во лбу, до маршала дорос.
Решал проблемы Государства,
В политиканство вовлечён,
Искал обломки Арьев царства,
Все тайны мира знать склонён.
В Америку я посылался
В числе достойнейших дворян,
За независимость сражался,
Идеологьей обуян.
Я находился и в Египте.
Его исследуя тайком,
Об ануннаках в манускрипте
Подробности узнал потом.
Раскопками занявшись в Гизе,
Древнейший саркофаг я вскрыл,
Однако, в данной антрепризе
К бессмертью ключ не раздобыл.
Я был с визитом и в России.
Екатерина впрямь добра-
Мне за обедом подносили
Блины с икоркой осетра!
В завоевательных походах
На Чёрный Континент ступал
Я, движим думой о доходах,
Флот Альбиона разбивал,
Разил злодеев гугенотов-
Их острой шпагой протыкал,
Как римлянин кинжалом готов,
По полю брани я скакал,
Клинком смерть сея обоюдно,
Знамёна ставил на крови,
Рукою вёл военно судно,
Во имя славы и любви
На абордаж брал каравеллы,
Фрегаты, бриги потоплял,
Порой неброские новеллы
О чужестранцах сочинял.
Я приближённым был усердным,
Меня Людовик полюбил
И впредь прощал мне, что с чрезмерным
Размахом нагло я бузил.
Как Гамлет, мнительный принц датский,
C философами я нутром
Сродни был, тризны панибратский
Обычай соблюдал. Потом,
Обыденность осознавая
И непотребный интерес,
Звон капитала презирая,
Традициям убавил вес.
5
Довольно длительное время
Я беззаботно поживал,
Браня супружеское бремя,
Как вдруг Амур в меня попал
Своей неистовой стрелою,
Нещадно сердце мне пронзив,
Всепоглощающей судьбою
Мою распутность сокрушив-
Обвитый зноя дуновеньем,
Я королеву возлюбил,
Проникнутый благоговеньем,
И белый свет мне стал не мил
Без лучезарной волоокой
Избранницы души моей.
Я заболел тоской глубокой,
Вульгарно выдворил гостей
Из замка в стиле классицизма,
Всех вертихвосток позабыл-
Во мне с дурманом мистицизма
Исчез времён минувших пыл.
Однажды ночью непроглядной,
Тайком прокравшись во дворец,
Я королеве ненаглядной
Решил преподнести венец
Драгой, усыпанный камнями,
Горящими цветным огнём,
Лелея томными очами
Их блеск сквозь призму полудрём.
В гостиной пассию я встретил
C фольянтом греческим в руках.
«Как вы прекрасны!»-вскользь заметил,
И дрожь почувствовал в ногах.
Сказав: «Мари Антуанетта!
Вас выслушать меня молю!
Пусть уготована вендетта
Мне, я безумно вас люблю!»-,
Я стал в любви ей объясняться,
Колени робко преклонив,
Смутившись, начал запинаться,
Венец покорно возложив
К её стопам, я ждал ответа.
Она, безвестных дум полна,
Сонливый лик убрав от света,
Легка, надменна и нежна,
Главою гордой покачала-
«Месье маркиз, подите прочь!»-
Высокомерно отвечала-
«Мне слушать боле вас невмочь!»-
И в спальню чинно удалилась.
Я от сего остолбенел,
Кровь в жилах будто разъярилась,
Мой разум въявь воспламенел,
Порвав в немыслимом стремленьи
Расшитый золотом камзол,
Я, мечась в диком исступленьи,
Сбежал домой, упрям и зол.
6
Покуда дома, нюхав розы,
Я проклинал свою любовь,
Ещё не чувствуя угрозы,
Насупив строго чёрну бровь,
Барон Моррель, змей, вероломный,
Злорадный, подлый человек,
Проклятый лилипут истомный,
Досель не знал какого век,
Завистник, подхалим придворный,
Мой злейший враг, шут площадной,
Доносчик, интриган проворный,
Фанатик, шулер, лжец рябой,
Крамольных писем перлюстратор,
Антилояльных городских
Высказываний регистратор,
Рачитель сплетен заливных,
Сама учтивость, грандиозный
Крез неприкаянный, лакей
Продажный, стоик одиозный
И ортодокс срамных затей,
Вошёл в монаршие покои,
Шаблонно сотворил поклон
И, кашлянув, вперясь в обои,
Осипшим гласом молвил он:
«О, сир! Маркиз-де ваш паскудный
В ночь королеву соблазнял,
Мерзавец экий, пёс приблудный,
У вас отнять престол желал!»-
Барон, тролль, скупердяй дублонный,
Как выяснилося потом,
Стоял в гостиной за колонной
Той ночью с приоткрытым ртом.
Во мраке ловко притаившись,
Наш с королевой разговор
Он жадно слушал, рассердившись,
От ярости потупя взор.
Луи шестнадцатый с словами:
«Я благодарен вам, Моррель!»-,
Издав проклятие стихами,
Вручил ему тугой кошель.
Фискал исчез. Король суровый
Порфиру злостно теребил,
Лицом и шеей став багровый,
Меня со света сжить решил.
Светила лампа закатилась,
Во мгле холодной потонув,
Эриния с небес спустилась,
Мечом Возмездия сверкнув,
Метнув из глаза молнью прытку-
Готовил беспощадный рок
Мне инквизиторскую пытку-
Жестокий жизненный урок.
7
Однажды вечером дождливым,
Согнав с себя былую спесь,
Я в размышленьи молчаливом
Приготовлял бургундских смесь,*9
Как вдруг раздался страшный цокот,
Мушкетов залп, ужасный стон,
Прислуги крик, орудий рокот-
Так наносили злой урон
Мне королевские солдаты
Круша всё, убивая слуг,
Твердя военны постулаты.
Слегка мной овладел испуг.
Схватив свою лихую шпагу,
Я ринулся в неравный бой-
Гвардейцев пёструю ватагу
Колол, фехтуя как герой.
Но тут, пальнув из пистолета,
Капрал плечо мне прострелил,
Затем при помощи кадета
Клинок мой доблестный схватил,
Сломал и в сторону отбросил,
Меня прикладом оглушил,
Ругательств массу прогундосил,
Скрутить мне руки поспешил,
Отдав солдатам приказанья,
Меня в кибитку усадил
И я почти что без сознанья
В Бастилию доставлен был.
8
В Бастилии меня пытали-
Орудья пыток без конца
Сжимали, рвали, обжигали
Мне плоть от пяток до лица.
Пока, терзаемый ночами
И днями в камере сырой
Уродливыми палачами,
Обиженный дурной судьбой,
Болезненно сжимая вежды,
Не ждав уж помощи извне,
Рвав окровавленны одежды,
Я ныл, прикованный к стене:
«Скажи, Париж, очей томленье,
За что я должен так страдать,
В гнетущем сердце удрученье
Ручьями слёзы проливать?»,
Разграбленный в честь указанья
Монарха, яростной толпой
Разрушен был до основанья
Мой славный замок родовой.
«О, раскрасавицы-девицы,
Подруги ветренных деньков,
Моей души императрицы!
Страдальца вопиющий зов
Услышьте сердцем безмятежным
(Да оживёт в нём жар любви!),
Добрейшим, кротким и безбрежным!»-
Вопил я гневно, весь в крови-
«Я вас любил, любовь, быть может,
Во мне угасла не совсем
И, ежели мне Бог поможет
Тюрьму оставить насовсем,
Я прилечу к вам Купидоном,
Расправив пару белых крил,
Воскресну новым Селадоном,
Преображусь, наполнюсь сил,
Захочется мне сладких флиртов,
И я, как Вакх-развратный бог,
В тени величественных миртов
Паду рабом у ваших ног!
Зачем я вами очарован?
Зачем от ревности горю,
Любовью женщин избалован,
Об одиночестве скорблю?
О, Анжелика,*10 ангел нежный,
И ты покинула меня?!
Я ухажёр ведь был прилежный,
Вниманьем окружал тебя
И, видно, попусту, Медея,
Боготворил. Теперь смеюсь-
Гармонией ты Дульцинея,
Я ж в Дон Кихоты не гожусь!»
Лишён ли я патриотизма?
Корыстолюбец ли? Отнюдь!
И не привержнец атеизма.
Любим ли был я кем-нибудь?
«О, нет!»-ответит провиденье.
Разочарованный во всём,
Как чернокнижник на сожженье,
Пройдя отверженным путём,
На труд сизифов осуждённый,
Отринутый и всем чужой,
Я не иметь ввек обречённый
Жену, детей и кров родной.
Вот парадокс: нет идеала
На свете вздорном.-Я был прав,
Так рано с самого начала
Плутовский культ любви познав!
Пошли удел анахорета,
Апостол или серафим!
Он недоступен преньям света,
А я разлукою томим.*11
Противно мне существованье
Перипетийно-подобрать
Принципиально оправданье
Могу: я-парья,*12 так сказать.
Хочу на рыцарской святыне-
Ристалище я умереть,
Хоть о безвременной кончине
Никто не станет сожалеть.
Коль зельем, саблею, кинжалом,
Копьём иль пулей умервщлён
В чужбине буду я, о малом
Прошу: кем буду я найдён,
Тот пусть останки закопает,
Воткнёт, как подобает, крест
В могильный холм и начертает
Печальной эпитафьи текст:
«Здесь погребён враг просвещенья,
Подлец, источник грязных вод.
Тебе не будет утешенья-
Проследуй дальше, пешеход!»
Касательно поэмы вольной:
Знай, мавр, китаец, сарацин
Иль европеец богомольный,
C возвышенностей иль равнин
Пришлец-доставь её Марату
В Париж-он враз распространит
Её средь публики и плату
За экземпляры брать велит.
9
Окутан город сном-всё дремлет,
Искрится месяц золотой,
Звёзд россыпь небосвод объемлет,
Доносится вопль хриплый: «Стой!»
«Ужели пленник убегает?
Дерзай, счастливчик! Добрый путь!
Даст Бог, тюремщик не поймает
Тебя. Расправь стеснённу грудь,
Душистый аромат свободы
Вдохни, стремительно примчись
В объятья девственной природы
И вольной жизнью насладись!»-
Так думал я, ведомый стражей
Чрез небольшой тюремный двор,
Усеянный чернявой сажей.
Повсюду грязь была и сор.
Меня к карете, запряжённой
Шестёркой резвых лошадей,
Препроводили. Измождённый,
Я втиснут в экипаж был сей.
Пробыв в Бастильи три недели,
Из камеры освобождён,
Со множеством рубцов на теле,
Я в порт Марсель был отвезён,
Затем на остров злополучный
Меня доставил быстрый барк.
Я в мрачный ветхий замок скучный,
Воспоминая Жанну д`Арк,
Был ввергнут после непогоды.
Смотря в лазоревую даль,
Так восклицал я: «Дух природы,
Смахни лозой мою печаль!»
Долой подложные предметы
И с временем дрянным шагать,
Проигнорировав приметы,
Старайтесь в ногу! Искусать
Тогда вам локти не придётся.
«Эй, пьяный Цербер Жан,*13 подай
Ещё бумаги! Приведётся
Мне описать тюремный рай».
10
К окошку сделавши движенье,
Припоминаю я сейчас,
Как, чуткое воображенье
Мне взбудоражив, в первый раз
Великолепная картина
Открылась взгляду моему:
Трёхмачтовая баркентина,
Креня пикантную корму,
Злосчастный остров покидала.
Её киль волны рассекал,
По мановению штурвала
В пролив руль судно направлял,
Борей рияный, бестелесный,
Что вдоль гранитных скал витал,
Свободы веятель небесный,
Легонько паруса трепал.
На палубе толпа сновала:
Матросы, шкипер, лицедей,
А в бочке, сытый до отвала,
Спал старый боцман-прохиндей.
Поодаль плыли пеликаны,
Лиман бурунный бороздя,
Отменно ловкие бакланы,
Спеша в преддверии дождя
Укрыться в гроте, огибали
Коралловый риф, валуны,
Попеременно вглубь ныряли
Со гребня хлынувшей волны.
Зерцало моря отражало
Рельеф гор и убор древес.
Историей здесь всё дышало,
Плющ по камням упорно лез,
Вверху на плодородном бреге
Раскинулся цветущий сад,
Узором легкокрылой неги
И пеньем птиц он был объят.
Он издавна Семирамиды
Садов висячих лучше был,
Садов Киприды иль Армиды
Крупней. Но тех лет след простыл-
Кругом царил вид запустенья:
Красивый некогда курган,
Как некий символ отчужденья,
Теперь заполонил бурьян,
Беседки серым мхом покрылись,
Фонтан умолк, ковёр из роз,
Над коим птахи суетились,
Колючим тернием порос,
Причудливые истуканы,
Напоминавшие рога,
Снесли конфликтно ураганы,
Лес и зелёные луга
В уходе уж давно нуждались.
Но людям было наплевать,
Что сад, луга, лес захламлялись-
Им нужно крепость охранять.
Какому знатному сословью
Сей замок встарь принадлежал,
Ума не приложу. Здоровью
Он моему болезнь создал,
Которая неизлечима
Ни панацеей, ни иным
Медикаментом и носима
В злом сердце вирусом чумным.
Он был загадочен и страшен,
Снаружи опоясан рвом,
Зубцы стен и бойницы башен
Поведывали о былом.
11
Из полусумрачной темницы
Я к белу свету воззывал,
Меж прутьев толстых треть десницы
К хмельной свободе простирал.
Я, узник, сам собой воспетый,
Всё к морю взор свой устремлял,
Коварной злобой разогретый,
Рассудок чуть не потерял.
Взирал я на суда, плывущи
Близ мощных гордых древних скал,
В далёки странствия зовущи,
За ними ринуться желал,
Смотрел, как в море, волны гнавшем
К лагуне, рыжая заря
На горизонте догоравшем
Спадала гроздью янтаря.
Отслеживал я неустанно
Парад сгущённых облаков,
Восходы солнца, зрел жеманно
Ночной мерцающий покров,
Уподобляясь телескопу,
Движение любых существ
Земных ловил, браня Европу,
Судил о сущности веществ
В межгалактическом пространстве,
Теорию небесных тел*14
В рассеянном непостоянстве
Я серенадным гимном пел:
«Вселенной бездну, мирозданье,
Планет вращенье постигай,
О, астроном, миров влиянье
Потусторонних открывай!»
Порой миражное виденье
Являлось взору моему:
Прозрачная как привиденье,
Непостижимое уму,
Длинноволосая богиня
Походкой лёгкой по волнам
Ступала, словно герцогиня,
Воскуривая фимиам.
Не знаю, может, одинокий,
Я медленно с ума сходил,
Иль ларв-пролаз лукавоокий
Мне подсознание пленил...
Вот так унылыми часами
В окно с решёткой я глядел-
Устало мутными глазами
Природы лоно лицезрел.
Я, вслушиваясь в шум прибоя,
В отягощающих цепях,
Не находя себе покоя,
Как паж опальный, тлел и чах.
Побега уйму вариантов
Я прорабатывал в мозгу
И у мифических атлантов
Просил подмоги, начеку
Был. Жаль, что не осуществлялись
Задумки славные сии.
Час от часу усугублялись
Мученья. Тягостные дни
Влачил я, не расправив крылья,
Как в клеть посаженный орёл-
Мои бесплодные усилья
Вершитель судеб поборол.
Я, в меланхолию впадая,
Как истый размазня Пьеро,
Прошедшего цепь пробегая
Умом, приял тоски тавро.
Два раза в день мне надзиратель,
Бахвал, кутила из кутил,
Обрюзгший рома поглощатель,
Еду в темницу приносил.
Тарелка с жалкою похлёбкой,
Кувшин с прогоркнувшей водой
(С большим трудом рукою робкой
Держал его я пред собой,
Сухое горло орошая),
Кусочек хлеба (чёрствый он)
Да курица полусырая-
Вот весь мой скудный рацион.
Я был кривлякою кичливым,
Сатиром, забиякой злым,
Ханжою, франтом говорливым.
Гордившись титулом своим,
Богатством, внешностью и славой,
Я неимущих презирал.
Господь, Владыка над Державой,
Меня за это покарал.
Не проявляя состраданье,
Я шёл всему наперекор.
В награду получив изгнанье
Навеки, осознал позор.
12
Но пролетели эти годы.
Идя воинственной тропой,
Многострадальные народы
В далёкой Франции родной
Восстали, чтоб попрасть жезл ига-
Монарха деспотичну власть.
Плебейско-буржуазна лига
Решила разгуляться всласть.
Росли на стогнах баррикады,
Пороховой дым застилал
Свет, конных, пеших войск громады
Рубились, пламя источал,
Препятствия сплошь разрушая,
Взрыв ядер пушек и мортир,
Штандарты буйно развевая,
Нёс аквилон войны эфир,
Стальные шпаги скрежетали,
Люд падал замертво в рывках,
Скрижали Божьи предвещали
Короны и министров крах!
Прискорбна участь самовластья
Неотвратима-молодой
Бурбон узнает боль несчастья-
Династии день роковой.
В кровь праведников обмакнувшись
По локоть, жалкий государь
C приспешниками, содрогнувшись,
Взоидёт на гибельный алтарь!
Усилив дух революцонный,
Внёс классовый антагонизм
Разлад в бомонд реакционный-
Настиг элиту остракизм
И Революция свершилась,
C престола свергнут был король,
Вельможей кровью обагрилась
Земля, сыграв ничтожну роль,
Луи, Моррель и королева
На гильотине смерть нашли.
Ликуя праздно справа, слева,
Крестьяне танцевать пошли.
Дурной правитель доигрался,
Контрблагодетельных реформ
Политику ведя-гнушался
Он общепринятостью норм.
Не избежало эшафота
И множество других персон.
В потоках крови, струях пота
Их главы пали с плахи вон!
Харон в гондоле переправил
Их тени чрез Коцит. Беда:
Никто из падших не оставил
В энциклопедии следа.
«Свобода, равенство и братство!»-
Народ повсюду голосил,
Аристократское богатство
Он с жадностию растащил.
Республикой Отчизна стала,
Бастилию снесли к тому ж,
Власть якобинцам перепала,
Конвент заполонившим уж.*15
Сменив на троне Герострата,
Бразды правления приняв,
Воссел Мидас-лжедемократа
Мишурный эталон, согнав
Феодализма диктатуру
Весьма насильственно, затем,
Как медиум, свою фигуру
Авторитетом сделав всем.*16
13
А что ж на острове далёком
Творилось в тот кровавый год?
В угрюмом замке одиноком,
Свершив очередной обход,
Ко мне ввалился надзиратель,
Держа в руке бутыль вина,
И прохрипел: «Вставай, приятель!
Ступай за мной!»-Восстав от сна,
За ним в большом недоуменье,
Бояся казни как огня,
Весь погружённый в размышленье,
Я брёл, оковами звеня.
И вот пришли мы к коменданту,
Мурлыкавшему гимн Руже.*17
«Привет маркизу-дуэлянту!»-
Изрёк сей грузный протеже
Влиятельного генерала
И лаконично разъяснил,
Что власть Луи-тирана пала
Под натиском народных сил,
Что Францией теперь, мол, правит
Жестокий Якобинский клуб,
Который беспощадно давит
Аристократский люд. «Рок груб
К тому, кто в лапы им попался.
Однако, сударь, не тужи»-
Добавил он-«Ты настрадался
За королеву. На, держи
Приказ сей об освобожденье.
Его доставил мне гонец
Из Лувра. Что же, порученье
Отлично выполнил юнец!
Ты для Луи был супостатом,
Тебя в тюрьму он заточил.
И Робеспьер (клянусь догматом!)
Тебя за это пощадил.
Отныне ты свободен. Стража!
Снимите кандалы с него
И в честь нелепого пассажа
Гоните в шею вы его
Из крепости!» Освобождённый,
Я выведен из замка был,
Затем привратник изумлённый
Мне у стены путь преградил
И за чугунные ворота,
Бесстыдно всё и вся кляня,
Как эллин варвара остгота,
По-скотски выставил меня.
О, воля, воля! Волнованье
Встряхнуло мой понурый дух
И жизни райское звучанье
Воспринял утончённый слух.
Простором умиротворённый,
Я, словно мумия, молчал
И мир, в глазах запечатлённый,
C ошеломлением встречал.
Калейдоскопно ободрённый,
Я панораму озирал
И сгусток тела воспалённый
Вдаль обходительно сдвигал.
То ощущение подняло
Мне настроение с лихвой
И шевелюру растрепало
Зефира жгучею струёй.
Из пепла Феникс возродился,
Адонис по весне воскрес.
От тягости освободился,
Я, юбиляр, вожак повес.
Я пережил свои страданья,
Предугадавши жребий свой,
Утратил бурного исканья
Характер мнимоцелевой.
Забудьте, мадемуазели-
Сударыни мой ярый пыл-
Шторм необузданный-на мели
Сев, я оскомину набил.
В грехах я каюсь повсеместно.
Надеюсь, чашечка весов,
Прияв дел добрых меру честно,
Спасёт меня от адских дров.
14
Сейчас согбенный, очень бледный,
Безмолвствуя, на берегу
Стою в лохмотьях грязных, бедный,
Худой, обросший… Не могу
Я описать вам треволненье,
В глубинах сердца моего
Возникшее при появленье
На море судна одного!
К причалу шхуна подплывает
На белоснежных парусах,
Команда с борта трап спускает,
Швартовы крепит, на плечах
Несёт из трюма груз тяжёлый
На берег, ускоряя шаг.
Воспрянув духом, я весёлый,
Забыв утраченный очаг,
На палубу вмиг поднимаюсь,
В кают-компанию иду,
Простым матросом нанимаюсь,
Минуты две приказа жду
И за работу принимаюсь.
Сперва я силы сберегу,
На шхуне славно покатаюсь,
А в первом же порту сбегу,
В стремлении неудержимом
Добуду посох и суму
И стану смелым пилигримом
В угоду сердцу своему.
Вот правда: вовсе не постыдна
Субстанцья «бедность». Я клянусь
Дамасской сталью, не обидна
Роль нищего-к тому стремлюсь.
Вперёд, Эдип щеголеватый,
Загадку Гордия решай!
Впредь, полководец тороватый,
Чрез Рубикон переплывай!
Эпохе новой долгожданной
Всецело преданный авгур,
Выкрикиваю я нежданно:
«Виват, о, эпос без купюр!»
Барокко сложность отрицаю,
Сближаясь с готикой простой,
Не усомнившись, одобряю
Цикл Ренессанса затяжной.
Грифоном алчным ностальгия
Мне гложет сердце, грусть куя.
Прощайте, ссыльная стихия,
Пенаты-Родина моя!
Эй, летописец седоватый,
Мне биографию чертай!
Забудь, что я-витиеватый
Закоренелый негодяй.
15
Смятенный смутой лет забвенных,
Я, Антуан де Ла Круа-
Гроза захватчиков надменных,
Маркиз, лишён всего. Едва
Я выжил в крепости старинной.
Мятежной Родине моей
Противен облик мой рутинный,
Как отголосок чёрных дней.
Во Францию плыть нет резона-
Главу там негде приклонить.
Уж лучше с рвением Ясона
Вселенную исколесить
В смиренных поисках надежды,
Удачи, истинной любви
И веры в счастье. Пусть невежды
Поймут намеренья мои!
Мне жизнь сохранена по праву
И воля вновь возвращена.
Банально я пою вам славу,
О, жизнь, о, вольный дух! Вина
Бокал за вас я осушаю
В своих мечтаниях немых,
Катастрофично утопаю
В водовороте дум благих.
Я одиссею начинаю,
Решенье твёрдое приняв
И с облегчением вдыхаю
Морскую свежесть. Грусть уняв,
Я шаловливо улыбаюсь,
Натягивая фок шальной-
Уж очень скоро постараюсь
Я обойти весь шар земной:
Я посещу святой Афинский
Акрополь-Аттики оплот,
Услышу мягкий говор финский
В стране таинственных болот,*18
Увижу снежные вершины
Тибета, Римский Колизей,
Днестра бурлящие стремнины,
Летящие промеж камней,
Грохочущие водопады
Средь джунглей-зарослей густых,
Душой вкушу родник отрады
На русских нивах золотых,
В песках пустыни африканской*19
Оазис влажный отыщу
И в нём под пальмою гигантской
Денёк-другой я погощу,
Затем в Америку отправлюсь
Исследовать Большой Каньон,
В арабских странах позабавлюсь,
Разыскивая медальон
Османского паши, сокрытый
В сокровищнице под землёй.
А вдруг найду предмет забытый,
Скитаясь как гяур-изгой?
В тайге сибирской я учую
Кедровый терпкий аромат,
О Родине чуть потоскую
И в Лондон-досточтимый град
Я поплыву, потом в великий
Мадрид-Испании красу,
И в храм индийской многоликой
Богини загляну, в лесу
Муссонном эвкалипт я встречу
И острым гвоздиком стальным
На нём себя увековечу
Назло чинушам записным.
16
Перо сломалось от натуги
И нет в чернильнице чернил.
Так притчу во языцех, други,
Закончим. Я наколбасил
Бог знает что. Юпитер грозы
Пошлёт на голову мою
За серость, ляпсусы и слёзы.
Юнона, защити, молю!
Методология схлестнулась
C терминологьей, ритм вспотел,
Последовательность свихнулась,
Запас словарный оскудел,
Но, собеседник, не увольте-
Сложнейший принцип рококо
В одежде в двух словах дозвольте
Вам вскоре показать легко.
Экспромтом к женскому обличью
Приступим: платье в кружевах,
Оттенок голубой, приличью
Дань-пухлая фокю, в перстах
Белёсый веер, ожерелье
Сапфирное, бант на груди
В тон платью с декольте-веселья
Залог, парик а-ля блонд и
Последний штрих изящный модный-
На аккуратных каблуках
Небесны туфли формы, годной
Для па проворных на балах.
Теперь опишем ветрогона-
Мужчину. Что же видим мы?
Камзол, жилет и брюки тона
Коричневого, белизны
Крахмаленной чулки, рубашка,
Из кожи чёрны башмаки
И любопытная замашка-
Парик с косой. Весельчаки,
А то бишь денди, заплетали
Ехидно лентою его.
Несведущи мадам признали
Фарс атрибутика того.
Но это всё второстепенно-
От дела уклонился я.
Вернись-ка в русло постепенно,
Мысль эклектичная моя!
Довольно! Хватит отступлений!
Я хладнокровно склад стиха
Перевожу без сожалений
На объективну ноту. Кха!
Людская зависть погубила
Меня в расцвете сил. Теперь
Эллеферия*20 отворила
Мне аметистовую дверь.
Уж нет моих врагов жестоких-
Их Люцифер к рукам прибрал.
А я в краю морей широких,
Не требуя ничьих похвал,*21
Ослабленный, но не унылый,
На славном корабле плыву
И, как Ловлас на прелесть милой,
Гляжу на неба синеву.
Я слышу белых чаек крики,
Плескание игривых волн,
Рассматриваю солнца блики,
Отваги горделивой полн.
Я, словно заново рождённый,
Хочу объехать белый свет,
Вояжа целью окрылённый.
Ведь мне всего лишь тридцать лет-
Я многого достичь успею,
Начну нормальной жизнью жить
И даже, может быть, сумею
Красивый подвиг совершить.
Логичное повествованье
Мы с вами, наконец, прервём
И пестролистное писанье
В шкаф корабельный запихнём.
От черни рукопись укрыло
Превосходительство моё-
Законно в рубку поместило-
Сам капитан хранит её.
Покорнейше меня избавьте
От просьб писать галиматью!
Засим откланиваюсь! Славьте!
Сворачиваюсь! Всё! Адью!
Пока не кану в сонну Лету,
Возможно, обрету я вновь,
Бродягой странствуя по свету,
Надежду, веру и любовь.
1789-1793 гг.
Форт Стелла-шхуна «Виктория»
Примечания В.В. Петрова:
1 Адресовано С.А. Ремнёвой, однокурснице поэта
2 Стих Лермонтова
3 Надеюсь, читатели простят мне кощунственное введение презренной прозы в стихотворный текст с целью упрощения жизнеописания славного нашего маркиза
4 Очевидно, некто, непревзойдённый в живописи подобно Раффаэлло Санти
5 И так далее (лат.)
6 Прототипом данного персонажа является Е.А. Логинова, однокурсница поэта
7 Тайно (ит.)
8 Людовик XVI Бурбон отличался слабохарактерностью, мнительностью и глупостью необыкновенной. Под влиянием министров, королевы и родственников он проводил жёсткую, налогообременительную, расточительную и недальновидную политику, чем вызвал недовольство среди плебеев, а также представителей мелкой и средней буржуазии, что в итоге привело к Великой Французской Буржуазной Революции. После низложения совместно с Марией Антуанеттой Тюдор он готовил контрреволюционный заговор, но,
благодаря неусыпным проискам бдительных якобинцев, пагубный замысел сей не был приведён в исполнение. Это делает честь якобинцам, не поверившим лицемерной присяге Людовика Конституции Французской Республики
9 Приведённый пример купажа обладал особо изысканным вкусом
10 Одна из любовниц Антуана де Ла Круа
11 Маркиз мечтал стать новым Диогеном
12 Пария, то есть отверженный, неприкасаемый
13 Тюремный надзиратель из крепости на о. Эльба, в коей находился пленный маркиз
14 Закон Всемирного тяготения Ньютона
15 Скромный автор наш нисколько не претендует на достоверную хронологию событий, описываемых здесь
16 Под именем Герострата Антуан де Ла Круа подразумевал Людовика XVI, а под именем Мидаса-Робеспьера
17 «Марсельеза» Руже де Лиля
18 Финляндия
19 Сахара
20 Этим исконно греческим термином Антуан де Ла Круа называл не что иное как свободу
21 Инвертированный стих Пушкина
2002-2003
Москва-д. Речка