Всё бьюсь я над разгадкой женской тайны,
Но вперед взором та же пелена,
Нет ребуса сложнее, чем Она -
Безумна, беспощадна и бескрайна,
То счастье дарит, то для всех фатальна,
Не Женщина — морская глубина,
То зимний сон, то вечная весна,
В ней искренность, как горный ключ, хрустальна.
В ней творчество, триумф и туш победы,
Она вошла и в Библию, и в Веды,
Ей власть над жизнью издревле дана.
Я обречён бежать за дымкой этой -
Ловя лишь всполох платья в искрах света,
Лишённый воли, гордости и сна.
Всё бьюсь я над разгадкой женской тайны,
По острию - вот-вот найду ответ,
Который ищут много сотен лет,
И мудрецы, и юноша случайный,
И, кажется, на краешке отчаянья,
Мелькнёт в проёме тонкий силуэт,
С безумной неизбежностью комет
Врываясь вдруг ко мне на чашку чая.
Но снова это только лишь мираж,
Я вновь в начале — свечи, антураж,
А Женщина растаяла в тумане,
Как капля яда в глубине вина.
Кричу, зову, опять стою на грани,
Но перед взором та же пелена.
Но перед взором та же пелена,
А первый солнца луч глядит с укором,
И упиваюсь я горящим взором
Светила, что не ярче, чем она -
Подруга, мать, любовница, жена,
Владеющая всем земным простором!
Мечтаю стать на миг Багдадским вором,
Украсть её из сладостного сна.
Трепещет сердце — стук надсадный, резкий,
Колышет ветер нежно занавески,
Так почему ж так явственна вина?
Казалось, счастье из глубин воскресло.
Вошла. Но почему-то вдруг исчезла.
Нет ребуса сложнее, чем Она.
Нет ребуса сложнее, чем Она!
Как можно сочетать легко, бесстрашно
Развратный взгляд с наивностью монашки,
В себе хранить все в мире имена?
Та Женщина, что Евой названа
И с яблоком стоит в стекле витражном,
В Пандору превращается и даже
Несёт несчастья в наши времена,
То, выходя из пены волн легко,
Отряхивая брызги колдовско,
Готова подарить всю сладость рая,
А то вдруг, обнажив бесстыдно грудь,
На баррикады пролагает путь -
Безумна, беспощадна и бескрайна.
Безумна, беспощадна и бескрайна,
Но тянет, тянет ближе, как магнит.
Никто пред ней уже не устоит -
На мерседесах, в домиках трамвайных,
Из правого мы в левый самый крайний
Летим разбиться о роскошный вид,
Об ум, о взгляд, что в темноте горит,
О ночь с её прерывистым дыханием.
Мой светлый Ангел, сохрани меня
От этого безумного огня,
Не оборви в волненьи вдох финальный,
Дай разгадать загадку бытия -
Смех Женщины, что вновь день ото дня
То счастье дарит, то для всех фатальна!
То счастье дарит, то для всех фатальна,
То слабость в ней, то сила всех цариц -
Актриса миллионов поз и лиц,
Владетельница самой страшной тайны.
Ей ласковость идёт необычайно,
Пред ней готов я снова падать ниц,
Касаться поцелуями ресниц,
Кружиться в вальсе на паркете зальном.
Но что за мука — в прошлом, в настоящем
Тонуть в холодных водах глаз штормящих,
За разом раз не достигая дна.
Шептать то «Афродита», то «Марина»,
То «Мэри Рид», а то «Ассоль» из Грина...
Не Женщина — морская глубина!
Не Женщина — морская глубина,
В которой не изучено ни капли.
И я опять встаю на те же грабли,
Мечтая, чтобы полная Луна
Мне даровала лишь минуту сна,
Вот только эта Женщина из стали
В мои кошмары снизойдёт едва ли,
Чтоб наступила в доме тишина,
Чтоб я сумел ей прочитать сонеты,
Поправить прядь, вспять раскрутить планеты,
Чтоб рухнула меж нами вдруг стена,
И проросло то семечко надежды,
Что убивали частой сменой прежде
То зимний сон, то вечная весна.
То зимний сон, то вечная весна,
То лето, то печалящая осень,
И я, пропавший меж застывших сосен,
Кричу истошно, как Она нужна -
Любовница, невеста и жена,
Та, чей триумф всегда молниеносен,
С кем рядом я, как в сладостном гипнозе,
В ком и душа прекрасного полна.
Возможно, я, как сотни до меня,
Прекрасной Даме подданство храня,
Травлюсь от яда с запахом миндальным,
Но твёрдо верю, вопреки молве,
Что есть, как в древнем чистом божестве,
В ней искренность, как горный ключ, хрустальна.
В ней искренность, как горный ключ, хрустальна,
И я тянусь, омыть в ней все грехи,
Пою ей песни и пишу стихи,
Хоть знаю, что любовь моя фатальна,
И, словно виртуоз инструментальный,
Из нот случайных, как из шелухи
Рождаю звуки, что пока тихи,
Но скоро зазвучат рекой хоральной.
Она умеет быть всегда и всем -
Могучей и беспомощной совсем,
Рукой одною отводя все беды.
У Женщины и мягкость есть, и стать,
Её большую мудрость не отнять,
В ней творчество, триумф и туш победы!
В ней творчество, триумф и туш победы,
Она и Муза, и первейший враг,
Вот только без неё уже никак
И я сдаюсь на милость этой Леды
И лебедем для ласковой беседы
Хочу проникнуть в сонный полумрак,
Чтоб дать ей все возможные обеты.
И кто бы ни был я сквозь тьму веков,
Готов принять безумие оков,
Познав весь пыл горячечного бреда.
Сметая и сомнения и страх,
Взлетая ввысь, сгорая на кострах,
Она вошла и в Библию, и в Веды.
Она вошла и в Библию, и в Веды,
В ней счастье жизни и кромешный ад,
Живительное солнце, жёсткий град,
Все мыслимые в ней живут запреты.
И я готов всю жизнь отдать за это,
Я за неё погибнуть буду рад,
Не нужно больше никаких наград,
Лишь взгляд — горячий, словно небо летом,
Улыбка лишь и рук прикосновенье.
Не женщина из плоти, а виденье,
Раздора плод в любые времена.
От пирамид и до священных майя,
Убив однажды, тут же воскрешает -
Ей власть над жизнью издревле дана.
Ей власть над жизнью издревле дана -
Над колыбелью песню напевая,
И всю себя младенцу отдавая,
Совсем не спит, бывает, до темна.
И даже в темноте ночной Она
Сон сторожит - спокойная, прямая...
Вдыхая запах молока и мая,
Я вижу — вся она озарена
Любовью, материнством и теплом
И памятью о древнем, о былом.
В ней дикой страстью бьются тьма со светом,
Но лишь моя потянется рука,
Вдруг пропадает, словно облака,
Я обречён бежать за дымкой этой.
Я обречён бежать за дымкой этой,
За плазмой, ускользающей в ночи.
Шепчу себе в своём бреду: «Молчи!»,
Но разве кто-то следует советам,
Когда душа, потерянная где-то,
Спешит на пламя восковой свечи,
А сердце так неистово стучит,
Мечтая от заката до рассвета?
И, словно в танго, мы сойдёмся вновь,
Борясь за жизнь, свободу и любовь,
И сдамся снова я под кастаньеты,
Ведь только так возможно победить
И не остаться одиноко жить,
Ловя лишь всполох платья в искрах света.
Ловя лишь всполох платья в искрах света,
Я, как корабль, ищу её маяк,
Стабильно попадая вновь впросак,
Придумывая лишние ответы,
Разыгрывая сценки и сюжеты,
И делая, по сути, всё не так,
Предав себя однажды за пятак
И наслаждаясь каждым днём при этом,
Ведь точно знаю — в мире безнадежном
Среди сугробов и завалов снежных
Избушка есть, и в ней живёт она,
С лучиной ждёт любимого мужчину,
И я иду за этой вот лучиной,
Лишённый воли, гордости и сна.
Лишённый воли, гордости и сна,
Я, словно мальчик, снова верю в чудо,
Я верю, что однажды ниоткуда
В мой тихий мир войдёт легко она
И скажет: «Я с тобой обручена,
Тебе подругой и женой я буду».
И побежит быстрее по сосудам
Любовь, надежда, счастье и весна.
Ну а пока живу и не живу,
Пытая нервы, словно тетиву,
Боясь сорваться в пропасть вдруг случайно.
И утопая в собственной крови,
Мечтая о свободе и любви,
Всё бьюсь я над разгадкой женской тайны.