Наивный наш роман.
Безумно длинный день в мешке уносит солнце,
как в сказке хитрый лис за тёмные леса.
Не видя деревень, бегут как марафонцы,
издав протяжный свист, вдогонку поезда.
Нам некуда спешить: лежим на сеновале,
глядим, как на закат змеёй ползут огни.
Пускай росою сныть забрызгала сандалии,
восторженно блестят глаза, и мы — одни.
Баюкают сверчки. Притихло мелколесье.
Но как возможно спать, ведь крылья за спиной,
и звёзды-светлячки зовут нас в поднебесье?
Приятно помечтать под жёлтою Луной.
Полночный самолёт подмаргивает хитро.
По полю расстелил июнь густой туман.
Прохлада не возьмёт. Стал общим тёплый свитер,
объятием скрепив наивный наш роман.
Не долог счастья миг. Заря скрывает звёзды,
а бриз спешит слизнуть туманные слои.
— Смотри, идёт старик. Бежим пока не поздно!
— Постой же, не забудь сандалии свои.
Мальчишка-сентябрь.
Отправилось вечером к югу озябшее лето,
оставив дорожки следов на поникшей траве.
Березам сентябрь золотые раздал эполеты,
осине косынку сменил на её голове,
зажёг, словно свечи, кудрявые кроны у клёнов,
рубины развесил на тонкие ветви калин.
Рябины, согнувшись, застыли в глубоких поклонах,
набросив на плечи узороный резной палантин.
Не чужды мальчишке ни солнце, ни яркие краски,
как может пытается скрасить короткие дни.
Но мать наблюдает за ним, не скрывая опаски:
зачем под опятами прятать трухлявые пни,
зачем в палисадниках ярко горят георгины,
и звёздочки-астры скрывают увядший ковёр?
А просто тепла не хватило весёлому сыну:
кораблики-листья пускает по волнам озёр.
Задиристый ветер, подняв их, кружит хороводы.
В низинах туманы. Здесь, осень, поставив котлы,
ромашки и мяту бросает в чуть тёплую воду
и сонное зелье готовит из веток ветлы.
С полей журавли потянулись над мелким болотцем.
Зовёт зазевавшихся братьев курлычущий клин.
И только один, у забытого всеми колодца,
не может взлететь, лишь скрипит на ветру исполин.
Тяжёлое яблоко-солнце упало на землю.
Лиловая туча накрыла зари угольки.
Устал мальчуган, в камышах возле озера дремлет
и слышит сквозь сон, как у берега бьются мальки.
Склонилась над сыном заботливой птицею осень,
коснулась рукою его ярко-рыжих вихров
и, сделав подушку из собранных в поле колосьев,
под старою ивой устроила временный кров.
За речною переправою.
На заре, в стране рогозовой,
стадо сельское коров
пьёт рассвет из речки розовой
с пенкой сизых облаков.
За речною переправою
стонет клевер под косой.
Пахнет скошенными травами
и клубникой полевой.
Здесь искрящимися глазками,
притаившись средь ракит,
ждёт поклёвку карпа красного
детство:
с удочкой сидит.
Тропинкой памяти.
Утопает солнце в мареве.
Растекается мираж
ядовито-киноваревый.
Вечер. Берег. Сельский пляж.
Мы босые и чумазые
кучкой сели у реки,
увлечённые рассказами
деда.
Глазки — угольки.
Степь звучит многоголосием.
Костерок, уха и ... хлеб
тёплый, пахнущий колосьями.
К чаю — горсточка конфет.
Мёд брусочком на пергаменте.
Сколько счастья ребятне?
Каждый год тропинкой памяти
путешествую во сне.
-----