промозглой мглы неведомое дно
расстасканно опять по гололедью,
и ночь летит в разбитое окно,
и режет правду между мной и смертью...
жемчужных снов мой семилетний век
сегодня здесь, сегодня я воскресну
росой на недокошенной траве
исписанный в безмолвие и честный,
оставлю в ночь разбитого коня,
оставлю всех в спасительных объятьях,
и вновь пойму, как много не понять
меж истиной и мнимой благодатью.
простите мне и чувства и стихи,
разлуки даль и сахарные ветры,
за плаху мира у ночной реки,
за плавный сумрак призрачного завтра.
я обречен на долгость быть не тем,
кто соткан из разрозненных приличий
письма' и веры, строк моих нытье
подобно вою той далекой ночи.
сегодня след тех ледяных дорог
на дне меня разложен по осколкам,
отчётлив вой и чёрное перо
дрожит струною между мной и волком.
и лёд души упёрся в мягкость лап,
но когти врозь и кровь уже сочится.
простите мне, что был всегда дотла,
что был навзрыд и мокнул по ресницам.
мне мир дал суть и бог велел: пора,
хотелось знать о нём, и даже верить,
но вера умерла ещё в горах,
и выпала любовь - не сладить, не измерить.
разбитый в стыд, гонимый неба вдоль,
не знающий, как знать себя земного,
я вышел прочь, выдумывая боль,
что стала больше прожитого слова.
и напрочь день, и свет, и время вспять,
огонь любви в разорванные стансы,
и никого, и нечего сказать,
и некому, лишь даль под чьим-то солнцем
осуществляет ту же дребедень
в постели с пустотой, и мне нет смысла
сбываться верой, в чьей-нибудь беде,
я только снюсь себе по четным числам,
размытым по гранитным холодам
в тоске вины перед собой ничтожным...
пусть так, пусть осень - чёрная вода,
размоет жизнь по берегам таежным.
я стал листвой и вышел за предел,
земное уместивших, восприятий
средь облаков, плывущих по воде
в краю тоски и мнимой благодати.
случилась так в промозглом октябре,
пропасть душе между собой и смертью.
простите мне мой иллюзорный бред,
любимая, и своему не верьте...