Зачем бабе язык

 
  Розовые птицы поднялись высоко в ярко-синее небо и парили среди белых облаков. С высоты полёта было видно зелёный лес, пёстрый луг, гор и ещё что-то непонятное. Свет, яркий свет залил всё пространство. "Свет! Светка, проснись же ты, блин!" Кто-то резко дёрнул её за крыло и всё исчезло. Она окрыла глаза и увидела перед собой Сашка.
 - Ну ты и поспать, засоня.
- Дурак что ли совсем, не можешь по нормальному разбудить.
- Я тебя уже три раза будил по нормальному, - возмутился Сашок.
  Светка села на кровати и снова закрыла глаза.
- Я летала, я была розовой птицей, а ты дурак дёрнул меня за крыло.
- Я тебя за руку дёрнул: крыло,- предразнил он Светку. - Айда пошли к деду, там уже огромная гора глины лежит. Он меня за тобой послал, чтобы кучу растаскивать.
Светка посмотрела на него удивлённо:
- Куда растаскивать?
- Вокруг, - сказал Сашок и развёл руками.- Волоки, говорит, сюда свой экскаватор и Светку, сегодня можно играть на глине. Я пришёл, а ты дрыхнешь ещё.
Светка ещё полусонная опустила ноги с кровати, дотянулась до стула на котором лежали тёмно-синие сатиновые шаровары и любимая блузка с рукавами крылышки из цветастого ситца. Татьяна нашила дочери к лету сатиновых штанов, чтобы она не сверкала задницей перед мальчишками, когда полезет на какой-нибудь забор, или дерево, или бог знает, куда её ещё понесет. Светка сполоснула лицо под умавальником и мелькнула взглядом по зубной щётке. Она оглянулась на Сашка, который нетерпеливо наблюдал за ней. Если я не почищу зубы, подумала она, мама не заметит, а вот если не позатракаю - заметит обязательно. И она решила сэкономить время на чистке зубов. В это время в квартиру забежал старший брат Толик и начал рыться в ящике писменного стола.
- Светк, ножичек мой не видела?
- Какой ножичек,- спрсила Светка, поднимая белую салфетку которой был прикрыт завтрак. В неглубокой тарелочке был творог со сметаной и сахаром, а в кофейнике какао. Светка довольно облизнулась, она любила творог с сахаром и потрогала кофейник.
- Холодный, - сказала она морщясь.- Толик, разогрей мне какао, я не люблю пить холодный.
- Некогда мне, меня мальчишки ждут на улице. Блин, куда же запропостился этот ножичек.
- А я знаю где он, но не скажу пока не разогреешь какао: хитро прищурив глаза, сказала Светка.
Толик зашёл на кухню и пристально поглядел на неё и на Сашка. Сашок выпалил: "Я не брал твой ножичек. Эт с синей ручкой? Нет, не брал."
 Толик подошёл к газовой плите, чиркнул спичкой и поставил кофейник на огонь. Сложив руки на груди, он повернулся к Светке и Сашку с выражением на лице, которое ничего хорошего не обещало. Светка завязывала бантик на растрёпанной косичке. Волосы её были ещё короткие и вчера заплетённая косичка растрепалась, и бантик просто соскользнул с неё. Света с сожалением смотрела на бант и свободной рукой стягивала другой бантик который держался крепче, так что ей пришлось применить силу.
- В коридоре возле умывальника лежит, - сказала Светка. - Сам вчера туда положил и не помнишь.
Толик взял ножичек и аккуратно положил его в карман. Из квартиры на против выскочил сосед Лёнька.Он позвал Толика и побежал вниз по лестнице. "Сейчас."-крикнул ему во след Толик. Он вернулся в кухню, выключил газ, закрутил вентиль на газовом баллоне и спросил: "Какао сами нальёте?" "Нет, налей ты, а то кофейник тяжёлый" - сказала Светка. Толик поставил бокалы на стол. "Через ситечко - завопила Светка, а то там плёнка, а я её терпеть не могу." Толик скорчил гримасу, но полез в ящик обеденного стола, достал ситечко и налил два бокала какао. С улицы уже кричали его друзья.  Толик  быстро пошёл у выходу: " Не забудь закрыть на ключ."- крикнул он из коридора и сбежал вниз по лестнице.

  В жаркие летние дни двери во всех восьми квартирах двухэтажного дома были открыты, чтобы утренний прохладный воздух хоть немного остудил их от дневного зноя предидущего дня. На каждой двери висели марлевые или тюлевые занавески от мух и жизнь каждой квартиры была как на ладони для всех соседей. Да она и так была как на ладони даже с закрытыми дверми. Все всё знали друг про друга, сплетничали и ругались, но мирились и даже весело справляли праздники, а потом опять сплетничали и ругались. Причин для скандалов было много: перегоревшая лампочка, которую никто не хотел менять, или кто-то не подмёл пол на лестничной площадке, а летом его надо было ещё и мыть, кто-то очень долго занимает колонку поливая огород шлангом, а другие ждут не дождуться, и вот наконец колонка освободилась, но кто-то влез вне очереди. И  вечная тема для спров и скандалов - общественный туалет, который никто не хотел мыть. Как всегда в таких случаях, кто-то один постоянно вкручивает лампочку, кто-то один всегда моет туалет, а кто-то постоянно ругается на ребятишек которые шумят и кричат и вообще не могут ходить пешком, а только бегают по лестнице вверх и вниз. Вот и Толику уже досталось от бабы Вари за то что он с таким грохотом сбежал вниз по лестнице. Светка с Сашком переглянулись и лукаво друг-другу улыбнулись: получил, мол, Толик.

Закончив с творогом и какао они направились к выходу.
- Ой,- воскликнула Света, - Лена, кукла Лена осталась в кровати.
Она резко развернулась и побежала назад в спальню. Сашок сел на пороге и опустил голову.
- Светка, вечно ты с куклами да тряпками. Тебя сроду не дождёшся.
- Ага, что же мне её одну дома оставлять? - послышалось из спальни. - Ой, - снова воскликнула Света, - я же вчера её платье постирала, а оно ещё не высохло.
- Одень сырое, высохнет на ней, на улице уже жара стоит.
- Дурак ты совсем, Сашок, сам то любишь ходить в сыром?
Света металась по спальне в поисках хоть какой-нибудь идеи во что одеть куклу. Она схватила мамин платок, чтобы использовать его как пелёнку, но тутже бросила его: Лена уже большая, она школьница, по этому пелёнка ну никак не подходит. Тут её взгляд остановился на носках, которые лежали тут же на стуле возле кровати. Она выбежала в кухню, сняла с гвоздика ножницы, отрезала кружевную часть с резинкой. Это будет блузка, а вторая  - юбка. Лето же на дворе, каникулы, и одеваться надо по-летнему, а в школьной форме ходят в школу: размышляла сама с собой Света. Получился очень даже замечательный наряд. Довольная собой Светка натянула остатки от носок на ноги и вприпрыжку побежала к выходу. Сашок, потерявший всякую надежду на то что они вообще выйдут из дома, удивился что Светка так быстро управилась.Надев сандали,  они сбежали бегом по первой лестнице, а по второй сьехали по перекладине,весело и громко смеясь. Перекладину прибил сосед дядя Володя, чтобы кто-нибудь случайно не свалился со ступенек, потому что все балясины  куда-то делись. То ли они сами выпали, то ли им кто-то помог выпасть это не важно. Важно то что у ребятишек появилось классное развлечение - катание вниз по перекладине, которую они отполировали уже до блеска.
- Давай ещё прокатнёмся, - предложил Сашок.
- Ага, давай, ой!
- Ну что опять?
- Забыла дверь закрыть на ключ.
- Ну иди закрывай, а я пока покатаюсь. Дай сюда Ленку, а то ещё забудешь дома.
- На держи, - она отдала Сашку Лену и помчалась на верх.
Закрывая дверь на ключ она услышала, что сосед Егор Иванович ругался на Сашка: что они опять расшумелись, и покоя-то им старым людям от этой аравы нет, и когда наконец-то придёт зима, что бы все сидели по домам. Света тихо спустилась по лестнице на промежуточную площадку. Сашок был уже в тамбуре и спрятался за стеной. В доме было два выхода - один на "зады" к огородам, другой на "переды" на высокое крыльцо. Перед каждым входом были небольшие помещения с дверьми, которые жители дома называли тамбур. Летом двери были распахнуты, чтобы сквозняк вытягивал жар скопившейся на втором этаже, а зимой все двери должны быть закрыты, чтобы не было сквозняка на первом этаже, и не выдувало драгоценное тепло из квартир.  Она хотела немного подождать пока Егор Иванович скроется в своей квартире, но Сашок нетерпеливо махал ей рукой, выглядывая из-за косяка. Она вспомнила как они только что смеялись над Толиком, а вот теперь и сами попались. Но делать нечего, надо спускаться. Она осторожно опустила ногу на первую ступеньку и тут Егор Иванович увидел её: "Вот я отцу-то  всё расскажу, как вы тут хулиганите.Покоя от вас нет, и бегают, и бегают как слоны, туда-сюда, туда-сюда." На нижней лестнице было  восемь ступенек. Света считала каждую на которую ступала. Егор Иванович  молча наблюдал за ней. "Восемь" - сказала Света и бегом пробежала площадку с грохотом закрыв за собой дверь в тамбур. Сосед разразился снова неприличной бранью, но Светке и Сашку было уже все равно - они в безопасности. Теперь бежать отсюда как можно скорее.

  Выскочив на высокое крыльцо Сашок вдруг спрыгнул тут же  вниз и присел. Светка спрыгнула в след за ним.
- Ты чего? - спрсила она.
- Тихо, бабушка идёт. Наверное за мной. Обедать пора. Всё из-за тебя, капуша. Теперь она меня заарестует.
- Какой обед? - сказала Света. - Ведь только что позатракали.
- Это ты только позавтракала, а я уже давно встал.
- Да где ты её увидел?
- Там она идёт вдоль забора.

Светка осторожно выглянула из под крыльца и увидела соседок с первого этажа и Сашкину бабушку, которая как раз к ним подходила. Мария Васильевна поздоровалась, и спросила, не видали ли они Сашка. Баба Варя сказала, что видела как он поднимался на верх к Измайловым. В это время к ним подошла тётка Лёля.
- Новость-то слыхали? - начала она с ходу.- Сват-то ваш, Мария Васильевна, вчерась заставил Светку в электростанцию залесть.
Все трое уставились на неё удивлённо.
- А зачем? - спрсила Мария Васильевна.
- Как зачем? За керосином?
- За каким керосином? -  спросила баба Катя.
- В бочке там, керосин стоит. - продолжала тётка Лёля. - Ну а Никита Матвеич, ясно, ему бы где бы что к рукам прибрать. Мол, полезай внучка, ты маленькая, в маленькое окошко пролезешь. Да хорошо Григорий Алексеевич их спугнул.
- А ты-то откуда знаешь, что там в этой бочке? - пренебрежительно спросила Мария Васильевна.

- Дак мне-то соседка Люба сказала, а она знает точно. Муж её покойный Григорий работал там. А он тоже хорош, к чему детё приучает - к во-ров-ству: выговорила она по слогам - небось свою родную не послал бы. А Светка то ему ведь чужая, а чужое то детё не жалко.
Женщины посмотрели на Лёльку недружелюбно, а Мария Васильевна с ужасом и хотела что-то сказать в ответ, но от услышанного замерла с открытым ртом, но тут же опомнившись прошипела грозно сквозь зубы.
- Ты чего несёшь!?
- А что разве неправда, - не унималась Лёлька. - Танька ему разве родная дочь? Нет. Так значит и внучка не родная.
Мария Васильевна знала как горячё и нежно любит Никита  Свету - дочь свой падчерицы, и загорелась гневом от услышанного.Зная противный Лёлкин характер, не хотела ей больше ничего говорить.Презрительно взглянув на неё повернулась чтобы идти дальше, но тут увидела прямо перед собой Свету, которая так же гневно смотрела на Лёльку и крепко прижимала куклу к груди. Сидя под крыльцом они с Сашком слышали о чём трепалась Лёлька. Светка могла выдержать любое ругательство со стороны соседей, никогда не обижалась на Толика за то что он не хотел её брать с собой играть с мальчишками,или какую другую обиду ей сотворит. Но несправедливого слова, кем бы оно ни было сказано - она терпеть не могла и незадумывась бросалась на защиту обиженного или себя.
 
- Брешешь, ты всё. Никто не посылал, я сама залезла туда, скажи им Сашок,- и она повернулась к крыльцу. Дрожа от волнения, она хотела ещё что-то крикнуть, но не смогла. Из под крыльца показался Сашок, он стоял опустив голову и  смотрел из под лобья.
 
Светка, заливаясь слезами,  побежала прочь от крыльца.
- Иш ты, нахалка какая, - кричала ей в след Лёлька. - я вот отцу-то пожалуюсь, как ты со старшими разговариваешь. Брешешь, - повторила Лёлька, обращаясь к бабе Варе и к бабе Кате, - слыхали?  никого уважения к взрослым.
- Ага, - сказала Мария Васильевна проходя мимо них. - Гляди а то как бы и от Сергея тебе не попало. Да ты и не скажешь ему ничего, так - действительно только брехать можешь. Пойдём обедать, Сашок: обратилась она к внуку и взяла его за руку.
   
  Дед сидел как всегда на лавочке и масировал свою негнущуюся ногу. Света  села рядом с ним и как-то по особенному молчала.
- Что это с тобой? - спрсил Никита.- А где Сашок? Разминулись вы сним что ли?
Света продолжала молчать, перерабатывая в голове услышанное. Почувствовав неладное Никита начал распрашивать внучку.
- Светунь, а ну ка, давай рассказывай что случилось? Обидел тебя кто?
Света собралась было духом и уже хотела начать рассказывать, но разревелась и уткнулась деду в плечё. Никита посадил её к себе на колени, и почувствовал, что сердечко-то у неё как воробышек колототся. Тут и ему стало не по себе. "Да, господи, да что случилось-то, ну Света,внученька, ну  что, что? да господи. И ведь как на зло, никого рядом. Да что же это, Света. Да скажи же ты хоть слово." Никита растерялся. Света почти никогда не плакала, доже если упадёт и ушибётся. А тут на тебе - слёзы и он не знал что делать. Наревевшись она начала понемногу успокаиваться. Удивилась, что кукла Лена у неё с собой оказалась. Она даже не помнит, как Сашок ей её отдал. Улыбнулась и прижала Лену к своей груди. Дед с тревогой глядел на внучку , но увидев что она улыбается, тоже начал потихоньку успокаиваться. Вдруг Света спросила:
- Дедушка, а я тебе родная или чужая?
Никите показалось, что у него и вторая нога отнялась, он замер и не знал что ответить. Вот тебе и поворот, подумал он. Это кто же ей рассказал? Мысли мелькали у него в голове как молнии.
- А с чего ты это взяла? - едва выговорил он.
- Тётка Лёлька сказала сейчас, что я тебе не родная, а чужая: по-этому ты меня в электростанцию заставил лезть за керосином.
Никита думал что взорвётся сейчас от злости на эту проклятую сплетницу и дурную бабу.
- Лёлька? За керосином? Япона мать,- разразился он ругательством. Он был вне себя - И на что бог дал бабе язык? Что бы она им как помелом мела и не думала что говорит. Света, внученька, да забудь ты что эта дура-баба сказала. Иш что выдумала, не родная...за керосином?... Да ты мне роднее всех родных, ты же радость моя единственная. Ой, ой, ой, Света. Да дура она эта Лёлька. Дура набитая.
Никита крепко прижимал внучку , гладил по головке и только повторял: "Родная ты моя, радость моя единственная." Света, как это обычно бывает у детей, быстро успокоилась и удивлённо поглядывала на деда, как он причитал. Они посидели ещё немного в обнимку. Дед подумал, что надо чем-то отвлечь Свету и обратил внимание на новое кулино платье из носков. Похвалил за находчивость, но вот носки напрасно испортила, бабушка или мать увидят - попадёт. Света вздохнула глубоко, полюбовалась на куклу и сказала: " Как зачем бабе язык? А как же бабушка у тебя спросит, Мякит, чё на обед сварить? Хлёбово или чё покрепше? А ты ответишь ей, вари бигус, Марусь, там и похлябать и пожавать есть чё. - Дак ведь капуста кончилась, а новая не выросла ещё, какой табе бигус."  Света изобразила голосом и деда и бабушку, повторяя в точности интонацию, что Никита расхохотался аж до слёз. Он смотрел на внучку и подумал, а ведь на радость нам тебя бог послал, на радость. Эх, жизня наша. Он задумался, глядя куда-то глубоко в себя. Света скакала уже между кустов георгин, то ли бабочку какую поймать хотела, то ли ещё что её голова задумала, только от Лёлькиных обидных слов и следа не осталось.

Хлопнула калитка и по дорожке прошла бабушка.Маруся была на пенсии, но на 12 рублей, которые ей начислили, было не прожить. Их выручала пенсия Никиты, но летом она работала в туберкулёзном санатории: мыла посуду в лаборатории. Работа была нетяжёлая, а заработанные деньги, почти семьдесят рублей в месяц, складывала на сберегательную книжку. Никита был на пятнадцать лет старше неё и уже под восемьдесят. Годы преклонные - помрёт: тут ей её сбережения пригодятся. Так она размышляла своим практичным умом, привыкшим всегда думать наперёд.   Увидев Свету между кустов георгин, она с ходу начала ворчать, что калитка в огород не закрыта и что в этом наверняка виновата Света. Она села рядом с Никитой на лавочку:
- А ты куда смотрел, старый, калитка на расхлебень. Сколько раз говорить. Не знаю прямо уже.
- Погоди ты не горячись, тут такое дело... потом расскажу.
- Чего случилось что-то? - настрожилась Маруся.
Никита показал глазами на Свету, мол при ней не могу говорить. Маруся сообразила, что надо внучку отослать куда-нибудь.
- Свет, сбегай-ка к ручью, посмотри, где наши утка, а то гони их к загородке, корму пора им дать.
Светка радостно подхватилась и помчалась вниз по торпинке к ручью.