НЕПОВТОРИМ СЕРГЕЙ ЕСЕНИН!
Неповторим Сергей Есенин,
Он родился в Стране Осенней.
Есения — Страны той имя,
Чудесная, Неповторима!
СТРАНА ЕСЕНИЯ
Люблю Тебя,
Страна Есения!
Весенний Свет Твой,
Песнопения!
ПОСОЛ ВСЕЯ РУСИ
ПОЭТ СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
Посол всея Руси —
Поэт Сергей Есенин!
Кого ты не спроси,
Чтут в толще поколений.
На розовом коне
Прекрасный отрок вербный
Спешит опять ко мне,
Как русский всадник верный,
Что чувства бережёт
К родной своей Отчизне
И ни строкой не лжёт
В бессмертной краткой жизни!
РУССКИЙ ГЕНИЙ
Сергей Есенин —
Русский гений!
ПРОРОЧЕСТВО
Ах, Рассеюшка-Рассея,
Как рассеян твой народ!
Слава Богу, жив Есенин, —
Всех он вместе соберёт!
ИЗАДОРА И ЕСЕНИН
Изадора села на диван,
А Есенин — у её раскошных ног.
Был Сергей в ту ночь едва ли пьян,
А сдержать любови он не смог!..
Говорила Изадора, словно Бог:
— «Solotaia», — говорила, — «Golova!» —
И трепала кудрями серёг,
И ласкали её нежные слова!
Губы встретились! Пронзил озноб:
— «Anguel!» — откровением тоски.
Потянуло к поцелую: «Tschort!» —
И весёлые слова её легки!
Была осень. Двадцать первый год.
В полночь состоялся поцелуй!
И раскрыл объятия — народ,
И ответил Русский — жаждой струй!
Только в танце есть раскрепощённая свобода,
Только песня — в поднебесии парит!..
И погибельно влюбился вдруг Серёга,
Изадоре — целый мир уже не зрит!
Поженились. Путешествия по миру.
У Сергея вдруг ужасная тоска:
Можно ль разменять Поэту — Лиру
На неприхотливого конька?!
Разошлись. В России вновь Есенин.
Пел как Ангел — выше нету сил!
Изадора по Европе — в сборе денег:
Встретиться! — и Бога попроси!..
Но убили. Твари! Русский гений
Перед Рождеством Христа — убит!
Изадора пала на колени
И по-русски в космос голосит!..
И пожив ещё, совсем немного,
Той же силою, что и Сергей распят,
Задушилась шарфиком. Дорога.
А над ними — реет алый стяг!
РОДИЛСЯ 3 ОКТЯБРЯ 1895
Родился в дни осенние,
а сам — такой весенний! —
Сергей Александрович Есенин!
ПОЛЮБИЛСЯ
«Полюбился Сергей Есенин» —
Эта правда радует нас:
Величайший Российский гений,
Русский гений, который всех спас!
НАВЕКИ!
Русский
Звонкий соловей —
Золотоголосый!
О, Серёженька, Сергей,
Чист, как звонки росы!
И Есенинская грусть,
В песнях что пролита, —
Про родимую, про Русь,
С ней — навеки! —
Слита!
ЧИСТЫЙ ЗВУК
Сергей Есенин в небесах
слагает песни,
в стихосложении он маг,
поэт-кудесник,
ведь в каждой строчке — чистый звук,
пьяная нота…
Сергей Есенин — в каждом вдруг,
поэтов — рота!..
ОГОЛЁННАЯ ДУША
Обнажённая душа —
Как оголённый кабель:
Опасность короткого замыкания…
НАРОДНЫЙ ЗЛАТОУСТ,
НАРОДНЫЙ ЗЛАТОЦВЕТ
Народный златоуст,
Народный златоцвет –
Поэт и песенник
Сергей Есенин!
Теперь не сходит
С Русских верный уст:
Он в каждой песне
И строке весенней!
ЛЮБИТЬ ВСЕМ СЕРДЦЕМ И ДУШОЮ
Любить всем сердцем и душою
И с верностью Её любить —
Россию! Лучше Русь! Не скрою
И сам стремлюсь я к аналою —
Кресту, Евангелию служить,
А Лира — в бой ведёт с судьбою!
ПРЕДЧУВСТВИЕ ОСЕНИ
Предчувствие осени —
Это так просто:
Золостоволосее
Станет апостол,
И вот уж из рая,
Свисая как гроздья,
Летит ключевая
Строка-горихвостка.
Предчувствия осени
Милые сени…
Войдём мы и спросим:
Серёжа Есенин?
ДУША РУСИ, КАКОЕ ИМЯ
Величайший и умнейший поэт
с чудной Русской душой
Сергей Александрович Есенин.
Великий мудрец!
Двадцатый век Его, Сергея Александровича Есенина,
как девятнадцатый — Александра Сергеевича Пушкина!
Можно читать Его поэзию и петь её всю без остатка,
можно читать Его прозу и плакать: какого Русского Гения убили!..
С ПЕЧАЛЬЮ
И мать, и сестры ещё жили,
Поэта ж — взяли и убили!
КТО УБИВАЕТ ПОЭТОВ?
Они уходят без возврата,
Их убивают без стыда…
«Памяти русских поэтов…»
(Чирков Андрей Борисович)
Я вот вспомнил, кто только из моих любимых поэтов был убит:
Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Николай Гумилев, Александр Блок,
Велимир Хлебников, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Осип Мандельштам,
Дмитрий Кедрин, Николай Рубцов, Александр Башлачёв, Виктор Цой, Игорь Тальков…
Наверняка Вам известны имена и других поэтов, которые умерли не своей смертью…
Надо бы помянуть!..
Чирков Андрей Борисович:
Да, Евгений! И Павел Васильев, и Николай Клюев,
и Пётр Орешин, и Сергей Клычков, и Марина Цветаева, и Александр Грибоедов…
И многие другие, о которых мы мало знаем, а может и не знаем вовсе…
Но память Отечества их всех хранит на небесах…
ГРОЗДЬЯ РУБИНОВЫЕ РЯБИН
Гроздья рубиновые рябин —
В отсвете пожелтевших листьев…
России народился сын,
Талантливый пророк и предвозвестник,
Он был зимой холодною убит,
Как и его предшественник, пиит!
ЕСЕНИНА ВОСКРЕСЕНИЕ
Воскресение
Есенина
Велимир Хлебников
Есенина
Воскресение
В стране:
Весенние
Стаи в сени,
Как со сне.
Стихия
Стихов и песен,
Свет души.
Есенин
Втекает в сени
Сквозь камыши.
Есенина
Воскресение
Как во сне:
Осеннее
Песнопение
Лучит в стране.
ГДЕ ЗВЕНЯТ ПОУТРУ РОДНИКИ
Ай, Серёженька, милый Серёжа,
Ты так люб нам! Ещё Николай,
Что так душу легко растревожа,
Отсылают в пресветлый рай —
Рай российской далёкой деревни,
Где звенят поутру родники,
И где древние песни распевны,
Так душевно мудры, глубоки!..
ОСЕНЬЮ РОЖДЁН ЕСЕНИН
Всё циклично: тает лето,
Бабье лето прилетает!
Странно: девица раздета,
Ну почти, почти летает.
Утренняя в нас прохлада,
Загорай под солнцем в полдень,
Никакого нет разлада
И не верится, что осень!
Осенью рождён Есенин? —
Вот тогда её начало!
Никакой пока нет лени,
Да и Ты бы — не скучала?!
МОЛИТВЫ
Верное слово:
Есенин молился!
Перед Господом нашим,
Иисусом Христом,
пред Природою русскою
чудно явился,
словно Солнышко-Ясно,
перед постом!
Верно слово:
не стихи, но молитвы
сочинял он легко —
то, что в душу взойдёт!
И молитвы его
уж с народною слитны
душой! Это так,
это так хорошо!
ЗОЛОТЫЕ СТРУНЫ
Золотые струны —
То листья арфы осенней
Симфонией Бабьего лета звучат,
Словно строки поэта,
Сергея Александровича,
Милого сердцу,
Солнца-Есенина
Бьют в набат!
НА ОСЕННЕМ СОЛНЦЕПЁКЕ
На осеннем солнцепёке
Вспоминается Есенин —
Глаз глубинных,
Русских, просинь,
Золото стихотворений…
ЗЕМНОЙ! И НЕБЕСНЫЙ!
Поэт Сергей Есенин — Ты земной
И оттого так любишь эту Землю:
И это пахнущее свежее гумно…
А ненавидеть — тоже не приемлю —
Да как же эту Землю не любить,
Когда другой у нас с Тобою не бывало:
Начнёт осенний дождик долго лить,
Так и закутаемся вместе в одеяло!..
РУССКИЙ ГЕНИЙ БЫЛ СЕРЁЖА!
Русский гений был Серёжа:
Как умел он песни петь, —
У берёз дрожат серёжки,
А девицам — так краснеть!
С нами он, родной Есенин,
С каждым годом всё родней:
Только выйдешь в свои сени,
Здравствуй, милый соловей!
ЯСЕНЬ ЕСЕНЬЕВИЧ
Ясень
раскинул широкую крону.
Листья его
кружат на ветру.
Семя,
похитив у солнца корону,
С сини небес
опустилось в траву.
Похоронила
земля его. Осень.
Семя затихло
во влажной земле.
Теплится чуть.
И мороз хоть несносен,
перезимует
оно в темноте.
ЛЮБИТЬ ВСЕМ СЕРДЦЕМ И ДУШОЮ
Любить всем сердцем и душою
И с верностью Её любить —
Россию! Лучше Русь! Не скрою
И сам стремлюсь я к аналою —
Кресту, Евангелию служить,
А Лира — в бой ведёт с судьбою!
ПРЕДЧУВСТВИЕ ОСЕНИ
Предчувствие осени —
Это так просто:
Золостоволосее
Станет апостол,
И вот уж из рая,
Свисая как гроздья,
Летит ключевая
Строка-горихвостка.
Предчувствия осени
Милые сени…
Войдём мы и спросим:
Серёжа Есенин?
ДАРЬЕ ТЮМЕНЬСКОЙ
Я слышу имя: «Да-рья!»
Река, Тюмень.
На лодке легкой парень.
Златой ремень!
И вышита рубаха,
И кружева,
Склонилась над водою — ах! —
Златая голова.
Как молодой Есенин,
Он величав
И вслушивается в эхо,
Имя прокричав.
Любимейшее имя
Из всех имен.
Он девушкой по имени
Дарья опьянён.
Повсюду её ищет,
Плывет, плывет.
Я вижу, как прекрасен
Души его полет.
Душа другую ищет.
Кругом вода.
Прислушаюсь — услышу ли,
Как крикнет эхо: «Да!..»
Я В ТЕБЯ ВЛЮБЛЮСЬ!
В сини глаз Есенина
Тонул, как в небесах,
Страсти Воскресения
Христа, да не во снах –
Я ощущаю кожею
И в глубине души…
Такие непохожие
С Тобою мы во ржи:
Ты пламенем колеблешься,
Я — пламенем пою,
И на краю, на гребене,
С Тобою всё ж стою!
О чём наш торг весёленький?
И в чём моя вина —
Что мысли запредельные
Меня лишают сна?!
Кивка, порой, достаточно,
И я — уже в раю!
Ах, что Ты, что Ты, лапушка,
Тебя боготворю!
Я знаю, что нам надобно,
За что я тщетно бьюсь:
Быть может, и не надолго,
Но я в Тебя влюблюсь!
ТАЛАНТ ВЕЛИКОГО ПОЭТА
Что такое Великий Поэт
в понимании очень милых
для поэта Дам?
Энергетическое Солнышко,
Абсолютно Свободное
хотя бы на взморье, в отпуске…
Им хочется Любви!
А Поэт не просто
Даритель Любви,
Он способен восхититься!..
Великий Поэт в России —
Александр Сергеевич Пушкин
и не менее чудный и удивительный
Сергей Александрович Есенин.
Вы, конечно, почувствовали,
как рифмуются их Имена-Отчества:
удивительная страна Россия —
Она почитает Имя-Отчество!
МОЙ!
Мой Пушкин,
мой Есенин,
мой Рубцов!
ОБРАЗА
Гагарин —
Чудный образ России,
Как Есенин — образ Поэзии,
Христос — образ Веры,
Богоматерь — Надежды!
Я РАСПАХНУЛ ОКНА
Я распахнул окна,
За окнами ветрено,
Листва намокла…
Шелестят ветками
Деревья в осень:
У них — прощания
Берёзок с соснами,
Предначертания
Берёзкам скинуть
Свои одежды,
Сосны таят ещё
Свои надежды…
ПОРА ЦВЕТЕНИЯ
Любовь — это пора цветения,
Весенняя бурлящая пора,
Когда жужжат шмели хотения
И хочется бежать нам со двора,
И если в сердце просыпается любовь,
Пожалуйста, любви не прекословь!
НАРОДНАЯ ЭЛИТА
Народная элита —
это Пушкин и Лермонтов,
Тютчев и Фет,
Блок и Гумилев,
Набоков и Иванов,
Есенин и Рубцов…
ЖЕРЕБЁНОК СЧАСТЬЯ
Воли кобылица
На простор стремится,
Где и даль, и ветер,
И рассвет, и вечер.
Жеребёнок счастья
Жмётся к тучной части
Мымы-кобылицы —
Молока напиться!..
ЗАУТРЕНЯ
Заутреню встречаю чаще,
Когда в дороге. Ранний час.
Ещё в туманах дол и чащи,
Елань и Лань — одни, грустящи.
Хрустящи шины; бодрый глаз.
Вот-вот зарница озарится,
Заблещет утренним теплом;
Мелькнёт встревоженная птица;
А мне как будто бы приснится
Моя столица, отчий дом
И небо синее, и солнце:
Не достаёт нам так тепла…
Увижу я Тебя в оконце,
Плетущих судьбы веретёнце
И веры белые крыла.
НЕВПОПАД
Солнце яблоком красным
выкатилось из-за горы:
по приметам гласным —
не избежать жары!
Лето будет нас жарить,
облаки — и те не спасут,
речки притихла замять,
словно заилистый пруд!
Милое сердцу затишье —
как перед шумной грозой,
птиц-то — и тех не слышно,
только пищит козодой!
Выйду пораньше в лес я,
ягоды плоть — собиру,
чтобы поспеть к вечерне,
тихому в доме костру!
Будем варить варенье —
ах! — пенки чудной аромат!..
Милые сердцу хотенья,
а мысли-то все — невпопад!
СОЗЕРЦАЯ
Млечный путь. Пегас ночной,
С серебристой пышной гривой,
Посылает, неземной,
Вдохновение игриво.
Вот комета пронеслась,
А за ней — болид, мигая,
И смотрю на звёзды всласть,
Своё сердце созерцая!
БЫТЬ РУССКИМ
Кто-то сказал,
что мало Русским родиться!
Надо им быть, нужно им стать!..
ТАИНСТВО
Звёзды в небе
манят, как и прежде,
манит солнца яркая слюда…
Только света луч
даёт надежде —
веру, что горит Твоя звезда!
Ясен, чуден
свят в душе Твой образ —
незапятнан, жив и полон сил.
И чудесен,
словно ствол берёзы,
и единственнен, как таинство Руси!
ЧУДО-ЛЕПЕСТОПАДЫ
Лепестопадные мои,
Весенние живые строки…
Любовно вторили сороки,
Когда я пел их у реки!
Лепестопадные мои…
Теперь морозит поутру.
Мороз багрянит клёнов листья,
И осень к нам спешит по-лисьи,
А я свою слезу утру:
Морозит нынче поутру!
Но так мы любим листопады,
Шуршанье листьев под ногой,
Что я спешу вслед за Тобой
Воспеть древесные громады
И в вальсе — чудо-листопады!
ЭТО ОБЛАКО КАК КОРОВА
Это облако — как корова,
Ей бы только пролить молоко:
Пусть земля просыпается снова
Под парной перехлёст облаков!
Ну а ранью — такая темень:
Только месяц рогатый видать!
Подпоясал сегодня я ремень —
Слишком узкою будет гать,
А идти одному с котомкой,
Вдоль реки, где обрывист брег…
Будет путь мой немного скомкан,
Если вдруг да посыпит снег…
Любоваться хочу окошком,
Что цветёт, как весенний луг,
Знаю я, что моя хорошая
Мне обрадуется не вдруг,
А сначала обрушит ругани
На чём свет стоит! не беда!
— Ты сегодня испуганней лани!
— Я тиха уже, как вода!
ОСЕНЬ ПАХНЕТ ЯБЛОКОМ И МЁДОМ
Осень пахнет яблоком и мёдом,
Травами созревшими лугов,
Где шмели летают хороводами
В изобилии раскрывшихся цветов.
Кажется, цветенье будет вечным;
Вечно юным будет тело, дух…
Только чувства эти скоротечны:
Вскоре громом заполняется твой слух;
Вот уже дожди листву омоют,
Вспыхнет после заморозков пожар;
И любуешься багряною листвою,
Ну а вечером — свечением Стожар.
ПО НАД ИЗГИБАМИ ЛАНИ
Белое тело тумана
По над изгибами Лани,
Нежно касается длани,
К талии льнёт непрестанно,
Но Лань всё ещё дремлет,
От ветра укрытая на ночь,
Замкнулась в себе уже напрочь
И ласки совсем не приемлет,
Пока не поднимется солнце
Малиново по над рекою,
Пока не прольёт с тоскою
Свет свой на самое донце,
Чтобы проснулись все токи
И рыбы в реке все очнулись,
И росы все встрепенулись
Зелёной пока что осоки…
ЗАТЕРЯЛСЯ Я В ОСЕННЕЙ ХЛАДНОЙ РАНИ
Затерялся я в осенней хладной рани,
В белом, словно яблонь цвет, тумане.
Что мне нужно в этом спозоранке,
Заиграю на двухрядной я тальянке.
Пусть она споёт, а Ты станцуешь,
Как берёзкой розовой ревнуешь
Клён осенний, что роняет листья, —
Тихо, очень жалобно, по-лисьи…
БОЛЬШОЕ ВИДИТСЯ НА РАССТОЯНЬЕ
Ситуация в корне изменилась:
если раньше настоящему поэту
обязательно надо было издавать книги,
чтобы о нём хоть кто-то узнал,
теперь — публикуйся
на всевозможных сайтах,
твори днём и ночью!..
Настоящие поэты теперь в тени,
они не добиваются популярности,
ведь в этом нет никакого проку.
Нет никакой необходимости
конфронтировать со властью,
надо быть просто исренним и душевным…
Нет ничего особенного даже в том,
что ты даже живёшь за пределами России:
со стороны даже видится лучше…
...........................
О СЕРГЕЕ ЕСЕНИНЕ
Сергей ЕСЕНИН:
Автобиография, 1922 год
Я сын крестьянина. Родился в 1895 году 21 сентября в Рязанской губернии, Рязанского уезда, Кузьминской волости.
С двух лет, по бедности отца и многочисленности семейства, был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которого было трое взрослых неженатых сыновей, с которыми протекло почти все мое детство. Дядья мои были ребята озорные и отчаянные. Трех с половиной лет они посадили меня на лошадь без седла и сразу пустили в галоп. Я помню, что очумел и очень крепко держался за холку.
Потом меня учили плавать. Один дядя (дядя Саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня белье и, как щенка, бросал в воду. Я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлебывался, он все кричал: «Эх, стерва! Ну куда ты годишься?» «Стерва» у него было слово ласкательное. После, лет восьми, другому дяде я часто заменял охотничью собаку, плавая по озерам за подстреленными утками. Очень хорошо я был выучен лазить по деревьям. Из мальчишек со мной никто не мог тягаться. Многим, кому грачи в полдень после пахоты мешали спать, я снимал гнезда с берез, по гривеннику за штуку. Один раз сорвался, но очень удачно, оцарапав только лицо и живот да разбив кувшин молока, который нес на косьбу деду.
Средь мальчишек я всегда был коноводом и большим драчуном и ходил всегда в царапинах. За озорство меня ругала только одна бабка, а дедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке: «Ты у меня, дура, его не трожь! Он так будет крепче». Бабушка любила меня изо всей мочи, и нежности ее не было границ. По субботам меня мыли, стригли ногти и гарным маслом гофрили голову, потому что ни один гребень не брал кудрявых волос. Но и масло мало помогало. Всегда я орал благим матом и даже теперь какое-то неприятное чувство имею к субботе.
По воскресеньям меня всегда посылали к обедне и, чтобы проверить, что я был за обедней, давали 4 копейки: две копейки за просфору и две за выемку частей священнику. Я покупал просфору и вместо священника делал на ней перочинным ножом три знака, а на другие две копейки шел на кладбище играть с ребятами в свинчатку.
Так протекало мое детство. Когда же я подрос, из меня очень захотели сделать сельского учителя и потому отдали в закрытую церковно-учительскую школу, окончив которую шестнадцати лет, я должен был поступить в Московский учительский институт. К счастью, этого не случилось. Методика и дидактика мне настолько осточертели, что я и слушать не захотел.
Стихи я начал писать рано, лет девяти, но сознательное творчество отношу к 16–17 годам. Некоторые стихи этих лет помещены в «Радунице».
Восемнадцати лет я был удивлен, разослав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и неожиданно грянул в Петербург. Там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй – Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта. Городецкий меня свел с Клюевым, о котором я раньше не слыхал ни слова. С Клюевым у нас завязалась, при всей нашей внутренней распре, большая дружба, которая продолжается и посейчас, несмотря на то, что мы шесть лет друг друга не видели.
Живет он сейчас в Вытегре, пишет мне, что ест хлеб с мякиной, запивая пустым кипятком и моля Бога о непостыдной смерти.
За годы войны и революции судьба меня толкала из стороны в сторону. Россию я исколесил вдоль и поперек от Северного Ледовитого океана до Черного и Каспийского моря, от Запада до Китая, Персии и Индии.
Самое лучшее время в моей жизни считаю 1919 год. Тогда мы зиму прожили в 5 градусах комнатного холода. Дров у нас не было ни полена.
В РКП я никогда не состоял, потому что чувствую себя гораздо левее.
Любимый мой писатель – Гоголь.
Книги моих стихов: «Радуница», «Голубень», «Преображение», «Сельский часослов», «Трерядница», «Исповедь хулигана» и «Пугачев».
Сейчас работаю над большой вещью под названием «Страна Негодяев».
В России, когда там не было бумаги, я печатал свои стихи вместе с Кусиковым и Мариенгофом на стенах Страстного монастыря или читал просто где-нибудь на бульваре. Самые лучшие поклонники нашей поэзии – проститутки и бандиты. С ними мы все в большой дружбе. Коммунисты нас не любят по недоразумению.
За сим всем читателям моим нижайший привет и маленькое внимание к вывеске: «Просят не стрелять!»
14 мая 1922. Берлин
Сергей ЕСЕНИН:
Блока я знал уже давно, — но только по книгам. Был он для меня словно икона… я решил: доберусь до Петрограда и обязательно его увижу. Хоть и робок был тогда, а дал себе зарок: идти к нему прямо домой. Приду и скажу я: вот я, Сергей Есенин, привез вам свои стихи. Вам только одному и верю. Как скажете, так и будет.
Александр БЛОК:
Крестьянин Рязанской губ. 19 лет. Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные. Язык. Приходил ко мне 9 марта 1915.
Миф:
Есенин пешком пришел из рязанской деревни в Петербург,
как ходили в старину на богомолье.
Сергей ГОРОДЕЦКИЙ:
Есенин поселился у меня и прожил некоторое время.
Записками во все знакомые журналы я облегчил ему хождение по мытарствам.
Максим ГОРЬКИЙ:
Город встретил его с тем восхищением, как обжора встречает землянику в январе. Его стихи начали хвалить, чрезмерно и неискренне, как умеют хвалить лицемеры и завистники.
Алексей ТОЛСТОЙ:
Фамилия Есенин — русская — коренная, в ней звучат языческие корни — Овсень, Таусень, осень, Ясень — связанные с плодородием, с дарами земли, с осенними праздниками. Сам Сергей Есенин, действительно, деревенский, русый, кудреватый, голубоглазый, с задорным носом.
В Берлине
Максим ГОРЬКИЙ:
…Вскоре я почувствовал, что Есенин читает потрясающе, и слушать его стало тяжело до слёз… Даже не верилось, что этот маленький человек обладает такой огромной силой чувства, такой совершенной выразительностью. Читая, он побледнел до того, что даже уши стали серыми. Он размахивал руками не в ритм стихов, но это так и следовало, ритм их был неуловим, тяжесть каменных слов капризно разновесна. Казалось, что он мечет их, одно — под ноги себе, другое — далеко, третье — в чьё-то ненавистное ему лицо. И вообще всё: хриплый, надорванный голос, неверные жесты, качающийся корпус, тоской горящие глаза — всё было таким, как и следовало быть всему в обстановке, окружавшей поэта в тот час… Взволновал он меня до спазмы в горле, рыдать хотелось.
В «Бродячей собаке»
Андрей БЕЛЫЙ:
Мне очень дорог тот образ Есенина, как он вырисовался передо мной. Ещё до революции, в 1916 году, меня поразила одна черта, которая потом проходила сквозь все воспоминания и все разговоры. Это — необычайная доброта, необычайная мягкость, необычайная чуткость и повышенная деликатность. Так он был повёрнут ко мне, писателю другой школы, другого возраста, и всегда меня поражала эта повышенная душевная чуткость. Таким я видел его в 1916 году, таким я с ним встретился в 18–19-х годах, таким, заболевшим, я видел его в 1921 году, и таким был наш последний разговор до его трагической кончины. Не стану говорить о громадном и душистом таланте Есенина, об этом скажут лучше меня. Об этом много было сказано, но меня всегда поражала эта чисто человеческая нота.
Владислав ХОДАСЕВИЧ:
Весной 1918 года я познакомился в Москве с Есениным. Он как-то физически был приятен. Нравилась его стройность; мягкие, но уверенные движения; лицо некрасивое, но миловидное. А лучше всего была его весёлость, лёгкая, бойкая, но не шумная и не резкая. Он был очень ритмичен. Смотрел прямо в глаза и сразу производил впечатление человека с правдивым сердцем, наверное — отличнейшего товарища.
Велимир ХЛЕБНИКОВ:
Воскресение
Есенина.
Господи, отелись,
В шубе из лис.
Николай КЛЮЕВ:
Пришел ты из Рязани платочком бухарским,
Нестираным, неполосканым, немыленым,
Звал мою пазуху улусом татарским,
Зубы табунами, а бороду филином!
Николай РУБЦОВ:
Слухи были глупы и резки:
Кто такой, мол, Есенин Серёга,
Сам суди: удавился с тоски
Потому, что он пьянствовал много.
Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, была…
Да не эта!
Вёрсты все потрясённой земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!
Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.
Владимир МАЯКОВСКИЙ
Сергею ЕСЕНИНУ:
Вы ушли,
как говорится,
в мир в иной.
Пустота…
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом —
не смешок.
Вижу —
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
— Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
— Этому вина
то…
да сё…
а главное,
что смычки мало,
в результате
много пива и вина. —
Дескать,
заменить бы вам
богему
классом,
класс влиял на вас,
и было б не до драк.
Ну, а класс-то
жажду
заливает квасом?
Класс — он тоже
выпить не дурак.
Дескать,
к вам приставить бы
кого из напостов —
стали б
содержанием
премного одарённей.
Вы бы
в день
писали
строк по сто,
утомительно
и длинно,
как Доронин.
А по-моему,
осуществись
такая бредь,
на себя бы
раньше наложили руки.
Лучше уж
от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют
нам
причин потери
ни петля,
ни ножик перочинный.
Может,
окажись
чернила в «Англетере»,
вены
резать
не было б причины.
Подражатели обрадовались:
бис!
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Почему же
увеличивать
число самоубийств?
Лучше
увеличь
изготовление чернил!
Навсегда
теперь
язык
в зубах затворится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
И несут
стихов заупокойный лом,
с прошлых
с похорон
не переделавши почти.
В холм
тупые рифмы
загонять колом —
разве так
поэта
надо бы почтить?
Вам
и памятник еще не слит, —
где он,
бронзы звон
или гранита грань? —
а к решеткам памяти
уже
понанесли
посвящений
и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
в платочки рассоплено,
ваше слово
слюнявит Собинов
и выводит
под березкой дохлой —
«Ни слова,
о дру-уг мой,
ни вздо-о-о-о-ха.»
Эх,
поговорить бы иначе
с этим самым
с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь
гремящим скандалистом:
— Не позволю
мямлить стих
и мять! —
Оглушить бы
их
трехпалым свистом
в бабушку
и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась
бездарнейшая погань,
раздувая
темь
пиджачных парусов,
чтобы
врассыпную
разбежался Коган,
встреченных
увеча
пиками усов.
Дрянь
пока что
мало поредела.
Дела много —
только поспевать.
Надо
жизнь
сначала переделать,
переделав —
можно воспевать.
Это время —
трудновато для пера,
но скажите
вы,
калеки и калекши,
где,
когда,
какой великий выбирал
путь,
чтобы протоптанней
и легше?
Слово —
полководец
человечьей силы.
Марш!
Чтоб время
сзади
ядрами рвалось.
К старым дням
чтоб ветром
относило
только
путаницу волос.
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
1926
Анна АХМАТОВА:
Так просто можно жизнь покинуть эту,
Бездумно и безбольно догореть.
Но не дано Российскому поэту
Такою светлой смертью умереть.
Всего верней свинец душе крылатой
Небесные откроет рубежи,
Иль хриплый ужас лапою косматой
Из сердца, как из губки, выжмет жизнь.
Марина ЦВЕТАЕВА:
И не жалость — мало жил
И не горечь — мало дал, —
Много жил — кто в наши жил
Дни, все дал — кто песню дал.