* * *
Приди, последняя, тебя я признаю,
боль безнадёжная в безвольном теле:
как в духе я горел, смотри, в тебе горю;
так древесина тлеет еле-еле,
чтоб согласиться, наконец, с огнём,
и пламенем объят, сгораю я в тебе.
Моё смирение вопит в аду твоём,
в неравной побеждённое борьбе.
Весь чистый, не подвластный ничему,
я над страданьем таю смутной глыбой,
уверенный, что суетливый выбор
не нужен больше сердцу моему.
Я всё ещё, неузнанный, горю?
Воспоминаний возвращать не нужно.
О жизнь, о жизнь: ты бытие снаружи.
Никто не знает истину мою.
* * *
Komm du, du letzter, den ich anerkenne,
heilloser Schmerz im leiblichen Geweb:
wie ich im Geiste brannte, sieh, ich brenne
in dir; das Holz hat lange widerstrebt,
der Flamme, die du loderst, zuzustimmen,
nun aber n;hr' ich dich und brenn in dir.
Mein hiesig Mildsein wird in deinem Grimmen
ein Grimm der H;lle nicht von hier.
Ganz rein, ganz planlosfrei von Zukunft stieg
ich auf des Leidens wirren Scheiterhaufen,
so sicher nirgend K;nftiges zu kaufen
um dieses Herz, darin der Vorrat schwieg.
Bin ich es noch, der da unkenntlich brennt?
Erinnerungen rei; ich nicht herein.
O Leben, Leben: Drau;ensein.
Und ich in Lohe. Niemand der mich kennt.
Стихотворение написано около середины декабря 1926 года в клинике Валь-Мон.
Поэта не стало 29 декабря 1926 года.