Все путями замысловатыми
Исходила она леса.
Кто вослед кричал: бесноватая,
Кто дивился на чудеса.
Тайным словом да крепким варевом
Исцеляла любой недуг.
Кто-то щедро её одаривал,
Кто-то прочил гореть в аду.
На селян не была похожею:
Волос чёрный, глаза — опал,
Ни кровинки под гладкой кожею,
Сколько лет ей, никто не знал.
Гибкий стан, невесомость поступи,
Тихий голос, улыбки снег.
Бабы тихо шептали: "Господи!
Эта девка — не человек!"
Поселилась у старой мельницы,
Помогала, кому могла.
Ни единой душе отшельница
Никогда не желала зла.
А в соседнем селе за речкою
Жил гусляр, молодой поэт.
Шёл по улице — бабы встречные
Розовели, как маков цвет.
И красой, и талантом славился,
Взор — прохладная бирюза,
Но от местной любой красавицы
Завсегда отводил глаза.
Дулись девки: "Мусье, какую же
Королевишну надо Вам?"
Но всегда умилялись, слушая
Его сказы по вечерам.
Он застенчивым не был, только лишь
Удивительно нелюдим.
И однажды по делу, просто ли,
А отправился в лес один.
Пробираясь тропой нехоженной
Меж замшелых немых дерев,
Вдруг прислушался настороженно
Он, чужой уловив напев.
Очарованный странным пением
Отогнал мимолётный страх,
И увидел Её с кореньями
Чудодейственными в руках.
Под ногами тропинка зыбкою
Сразу сделалась у него,
Так знахарка своей улыбкою
Сердце тронула глубоко.
Вот и осень листами стелется,
Птиц к отлёту зовёт: пора.
Видят люди у старой мельницы
Часто юного гусляра.
И однажды крестьяне с вилами
Заявились к ведунье в дом:
"Убирайся отсель, постылая,
Пока просим тебя добром"
Опустила ладони нежные:
"До рассвета ещё уйду.
Нынче осень случится снежная,
Не такая, как в том году"
Утром вышли чуть свет селяне,
Глядь: ни парня, ни ведьмы нет,
Лишь по полю в снегу петляет
Парный путаный волчий след.