Мартовский погожий день клонило к закату. Фёдор Андреевич ещё сидел в своём кабинете, разбирая бумаги. Нога предательски ныла, а из головы не выходила сегодняшняя выходка сына и его друзей. Конечно, комичная ситуация получилась, но школа – не место для шалостей.
«Это же надо, притащить собаку в класс!» – стукнув по столу кулаком, подумал он. «А бедная Марья Кирилловна…», – вспомнив заплаканное лицо учительницы, он непроизвольно сжал в руке карандаш, и тот переломился на две части.
В дверь постучали.
– Да, – строго произнёс он.
– Фёдор Андреевич, разрешите? – в приоткрытой двери показался учитель истории Пётр Дмитриевич.
– Да, проходи. Что-то случилось? – встревоженно спросил он.
– И да и нет, – немного смущённо учитель полез в свой портфель, достал книгу в тёмном кожаном переплёте и протянул её собеседнику. – Вот, взгляни.
– Что это? – Фёдор Андреевич открыл книгу, и его глаза наполнились удивлением. – Откуда это? Это же старославянские буквы.
– Да. А как ты думаешь? Есть у нас несколько личностей, которые так часто попадают в переделки, что не перестаю удивляться, – вздохнул Пётр Дмитриевич.
– Андрей? – удивился Фёдор Андреевич, подумав о том, что сын не стал бы скрывать от него такую книгу.
– Нет, не Андрей, а друг его Ваня. Он принёс книгу, смею заметить, любопытнейшую! А нашли они её с Митей ещё летом в какой-то пещере. Я пообещал ему помочь разобраться.
– Да, дела. А что за пещера?
– Я и сам не понял. Смотри, там рисунки есть, и очень даже любопытные, а датирована эта книга 1698 годом. Надпись видишь?
– Вижу.
– Вот, если присмотреться к ней, – Пётр Дмитриевич указал на необычные буквы, – у меня получается: Пелагея Ефратьева.
– Странная книга, – пролистывая страницы, произнёс директор. – Я вот что думаю: вряд ли он мог найти это в какой-то пещере. А вот у его деда Якова вполне могла быть такая книжица. Да и читать он умел, дюже грамотный мужик был.
– И я о том же. Вот, подумал и пришёл к тебе. Возможно, обучить мальца грамоте дед не успел, а интерес у Вани к истории всегда был, есть и, надеюсь, будет.
– И что собираешься делать? – спросил Фёдор Андреевич.
– Помогу ученику, конечно, но надо бы мать его вызвать. Может, она свет прольёт на эту историю.
– Ты вот что, дорогой Пётр Дмитриевич, пока изучи книгу, но никому о ней не рассказывай. Сколько тебе на это времени надо?
– Да просмотрю сегодня, мне ж и самому интересно. Впервые вижу такую старинную книжицу.
– Добро. А завтра и разберёмся, что к чему.
– Фёдор Андреевич, завтра ж выходной!
– Ах да! Совсем забыл, – проведя рукой по подбородку, ответил директор. – Ну, тогда до понедельника!
Воскресное мартовское утро выдалось суетным. Прасковья Яковлевна, как обычно, возилась с выпечкой ароматного хлеба, а в сковороде, дружно шкворча и постреливая, жарились кусочки сала с яйцами. Супруг с младшим сыном Коленькой собирался в соседнее село к сестре Наталье.
– Паш, ну что, готово? – взглянув на неё, спросил Владимир.
– Да, почти. Позови мальчишек, завтракать садитесь. А я пока всё соберу, – ответила она, ставя на стол сковороду с яичницей.
В печи потрескивали принесённые мужем дрова. Сыновья с удовольствием доедали свой завтрак, запивая горячим травяным чаем.
– Ну вот, – она протянула мужу сумку, собранную для его сестры. – Готово. Тут хлеб, молоко, гостинцы и отрез я ей приготовила.
– Хорошо. Коля, собирайся. Вань, а ты с матерью остаёшься. Поможешь по хозяйству. К вечеру вернёмся.
Близился обед. Ваня, исправно помогавший матери, немного устал, сел на лавку и задумался. В голове запутанным клубком роились мысли о книге. Правильно ли он поступил, доверяя эту тайну учителю? А у кого ещё было спросить? Ведь Пётр Дмитриевич хорошо знал историю. Возможно, он и поможет. Ну, или хотя бы подскажет чего.
Лай дворового пса отвлёк от размышлений.
– Мухтар! Иди ко мне, – он погладил подбежавшего пса и потрепал его за ухо.
– Хозяева, – голос учителя истории как-то неожиданно прозвучал из-за калитки. Ваня быстро встал с лавки и побежал открывать.
– Здравствуйте, Пётр Дмитриевич, проходите.
– Добрый день, Ваня. А родители дома?
– Мама дома, а отец ушёл утром ещё. Что-то случилось? Что-то с книгой не так? – он вздрогнул от переживания.
– Да нет, с книгой как раз всё так. Необыкновеннейший экземпляр, позволю себе заметить. Давай-ка, друг мой, пойдём к твоей маме, сдаётся мне, что это книга её батюшки. Я тут кое-что припомнил, – они пошли в дом.
Прасковья Яковлевна готовила на кухне борщ, аромат которого перемешался с ароматом пирожков, только что вынутых из печи.
– Мир вашему дому, – произнёс Пётр Дмитриевич, переступая порог кухни.
– Добрый день, – вытерев руки о фартук, сказала она. – Не ожидала таких гостей.
Внимательно и вопросительно посмотрела на сына, выглядывающего из-за учителя:
– Проходите.
– Благодарю. Я к Вам вот по какому вопросу: вчера Ваня принёс мне интереснейшую вещь.
Учитель достал книгу и положил на стол:
– Полагаю, это вашего батюшки.
Прасковья Яковлевна взглянула на книгу, и в её глазах ожили воспоминания прошлого…
Поздним зимним вечером, когда все уснули, маленькой Паше совсем не спалось. Рядом посапывала довольная сестра Полина, прижимая к себе новый платок, подаренный родителями. В комнате жарко, да ещё кошка запрыгнула на кровать и улеглась в ногах. Паша встала и пошла на кухню за водой.
На кухне сидел отец, читая книгу. Он взглянул на дочь и спросил:
– Ты чего встала, козочка моя?
Паша улыбнулась, ей нравилось, когда отец ласково называл её козочкой.
– Папочка, да я водички попить. Жарко очень, – она взяла кружку, зачерпнула воды и, поднеся к губам, принялась пить, жадно глотая тёплую воду.
– Хочешь, посиди рядом, – перевернув страницу книги, произнёс отец.
– А можно?
– Ну, раз не спится, то можно.
– Папочка, а что это за книга?
– Это очень интересная книга. Когда-то давно, мне годков шесть, поди, было, братья и сёстры с родителями зерно убирать ушли, а меня по дому за старшего оставили. Так вот, сижу я на лавке, под яблоней, думки свои думаю, как бы быстрее родители вернулись, а то скучно одному. И тут в калитку заходит старенький человек, борода белёсая, сам сутулится, на клюку опирается, а на плече торба висит, и просит у меня воды испить.
– А ты не испугался его? – встревожено спросила она.
– Нет. Было в нём великое спокойствие и умиротворённость. Я ему воды вынес, а ещё и хлеба, что для меня мать оставила. И мы сидели с ним и разговаривали долго. Потом он встал, погладил меня по голове и сказал: «Мира в тебе много». А в глазах его словно небеса заискрили, вот так и простились мы. Я его проводил до калитки, а как к лавке вернулся, смотрю, книжица лежит, ну я схватил её, выбежал, а старика того и след простыл.
– А как же это, папочка? Забыл он её, что ли?
– Не знаю, козочка моя, только сдаётся мне, что он её просто оставил.
– А как же ты понимаешь, что в книге написано?
– Я грамоте учился, но это совсем другая история. А сейчас тебе пора отдыхать. Ступай.
– Ну, пожалуйста, – попросила она.
– Когда подрастёшь, обязательно расскажу всё тебе, а сейчас спать, – и отец отправил дочку в горницу.
Так она, будучи совсем маленькой, и узнала о существовании этой книги.
В одно мгновение пронеслась вся эта история в голове Прасковьи Яковлевны, вспомнила и про приметы особые в книге, и чему отец учил…
– Мам, – голос сына вернул её в реальность.
– Да, Ванечка, – встряхнув головой, произнесла она.
– Ты о чём задумалась?
– Да так, вспомнила детство, – она повернулась к учителю. – Пётр Дмитриевич, а дайте-ка мне книгу, сейчас посмотрим, если там есть имя Пелагея Ефратьева, то это точно книга моего отца.
Взяв книгу, она начала листать страницы.
– Знаете, там есть это имя. Я был немного удивлён, но не нашёл упоминаний о ней в самом повествовании.
– Это точно книга отца, но она пропала много лет назад, да и обстоятельства тогда странные были, – вытерев скатившуюся слезу уголком платка, Прасковья Яковлевна вспомнила, как её отец был расстроен, а потом сказал как-то: «Если книга наша, то обязательно вернётся».
Ваня сидел за столом, с любопытством поглядывая на мать. Образ деда, его черты всплывали в мыслях мальчика. А ведь когда-то он учил его грамоте, да и буквы эти старинные всё пытался вбить в голову шкодливому внуку.
Пётр Дмитриевич вздохнул:
– Ну что ж, раз книга эта ваша, то поспешу вернуть её, – он взглянул на Ваню. – Берегите книгу. Не показывайте её никому, а если помощь нужна будет, то обращайтесь.
– Спасибо, Пётр Дмитриевич, что зашли, – ответила хозяйка.
– Да мне-то за что, это Ване надо спасибо сказать. Если бы не стечение обстоятельств, то и не увидели бы мы этот экземпляр никогда. Ну, мне пора. День-то ясный какой. Вань, проводи меня.
Простившись с учителем возле калитки, Ваня подумал, что сейчас точно ему попадёт от матери. Надо будет рассказывать и о пещере, в которой они с Митей побывали летом, и о том, почему он не признался ей о находке. Вернувшись на кухню, он застал мать, сидевшую за столом с книгой.
– Мам, – шёпотом произнёс он.
Она, посмотрев на сына, сказала:
– Не думала, что эта книга когда-нибудь вернётся к нам. Как ты её нашел?
Ваня вздохнул и стал рассказывать матери о приключении летом. О том, как они отправились на рыбалку, а попали в лес и там нашли пещеру. Про необычный меч обиднее всего было рассказывать. По своей наивности они поверили незнакомцу и зарыли необыкновенный меч, а утром уже его не нашли. Прасковья, выслушав сына, обняла его.
– Знаешь, Ванечка, самое большое сокровище, что вы нашли, это не меч, – погладив сына по голове, продолжила она. – Это – книга. Знания в ней бесценны. По словам моего батюшки, тут описаны события, которые случатся в будущем.
– Мамочка, а знаешь, какой красивый меч был…
– Глупенький мой. Тому человеку этот меч впрок не будет.
– Обидно же, – с грустью в глазах произнёс Ваня.
– Я вот что тебе расскажу, только давай это останется между нами.
– Хорошо, мам.
– Когда эта книга была ещё у моего отца, он долго её изучал, читал. И как-то одним погожим летним днём услышала я разговор между отцом и матерью. Чисто случайно, но слова отца запомнились мне на всю жизнь. Он сказал: «Будет война. Многие сложат головы на поле битв, матери будут чёрные от горя. Голод и разорение тёмною птицей накроют свет. И спасут нашу землю огненные машины, только от голода придётся долго восстанавливаться».
– Это страшно, – произнёс Ваня, прижавшись к матери.
– Уже нет, сыночек. Уже это всё пережили, страшно очень было, – вытерев слезу, ответила она. – Война была. Братья мои погибли, защищая нашу страну, как и много-много солдат.
– Мам, а можно и я научусь этой грамоте. Уж очень интересно, что там ещё написано.
Она вздохнула, посмотрев на книгу, потом на сына, и сказала:
– Не сейчас. Сегодня уберу я эту книгу подальше, а как подрастёшь, отдам её тебе. Кто знает, что там ещё за события описаны.
– Ладно, – Ваня, опустив взгляд, задумался.
Солнце клонилось к закату, Паша собирала на стол ужинать. Муж с младшим сыном вернулись домой и рассказывали о своих приключениях в гостях. Ваня тихо сидел за столом, поглядывая на икону Пантелеймона Целителя, за которой лежала книга в чёрном кожаном переплёте.
Ирина Чумаченко, март 2021 г.