В твоём бокале тьмы густой ликёр,
сплетение теней под звездной крошкой,
оживший мрак, русалок нежный хор,
лесные вздохи, тайная дорожка.
В моём бокале светлое вино.
В нём ширь и высота, и много солнца.
Приветливо открытое окно
в любую даль. Пастушья песня льётся,
неся простые ноты и слова.
— На брудершафт?
Я с радостью кивнула.
Взорвался свет, и тут же — синева,
глубокая, как тёмный хмель загула.
То яркий блеск восторженной души
на пике неба, то комок испуга.
Я сны пила неведомой глуши.
Ты — майский день расцвеченного луга.
Доселе незнакомые миры
в остатках нами брошенных напитков
стекали капля в каплю до поры,
пока не превратились в россыпь слитков
воздушных грёз и хрупкой тишины
с оттенком счастья робкого рассвета.
И лунный день сплошной голубизны
смешался с бархатистой ночью лета.