В детстве все кажется не таким, какое оно есть... Или же наоборот – именно таким, каким должно быть, но, как правило, не бывает.
Любил в вечернее время гулять по звездам, когда небо темнело, а они становились видны. Беззаботно прыгал со звезды на звезду, испытывая радость. Это были одни из немногих моментов, когда я мог по настоящему отдаться радости, ничего не боясь. И эти моменты я тщательно скрывал от окружающих, хотя скрывать было легко, ведь никто не мог видеть, что у меня в голове, главное – не проговориться.
Можно назвать эти моменты – убежищем. Я всегда с нетерпением ждал вечеров, когда окружающие люди утомлялись за день и, наверно,тоже уединялись в свои убежища мыслей и фантазий. Переставали меня замечать на какое-то время.
И вот я выходил во двор или прилипал к окну, если выходить на улицу запрещали. Это было не важно. Важно было видеть вечернее небо засыпанное звездами.
Сначала я осторожно ступал на первую звезду, самую яркую. Потом переступал на следующую ближайшую.И так далее, все смелее и быстрее скакал на более дальние, постепенно удаляясь от дома, от земли, от реальности… Невероятное чувство свободы. Надежное чувство опоры. Наполнение звездным сиянием…
Звезды шептали мне о том, как они соскучились за день, более дальние звали к себе и я сломя голову несся к ним, отдавался им, ими наполнялся.
Потом, будто издалека слышался зов реальности – это мама звала ко сну. Но я не мог мгновенно вернуться на землю. И под ее недовольный ропот проделывал путь обратно, стараясь его повторить в точности, прощаясь со своими небесными друзьями, чувствуя, как они неохотно меня отпускают.
Взрослые не могли понять, что же такое я видел в вечернем небе, а я не хотел их пускать в свой звездный мир. Они спрашивали, а я молчал. Они настаивали, давили, иногда даже угрожали, а я просто молчал, глядя в пол. Зная, что потом, на следующий вечер мои глаза отправятся к звездам.
Так продолжалось несколько лет. Я жил в своем звездном мире. Днем делал вид, что я такой же, как все, а вечерами предавался своему счастью…
Все прекратилось неожиданно. Все оборвалось. Оборвалась моя душа. Я - оступился. Не допрыгнул до звезды…
Раньше не замечал, какое глубокое и черное небо между звезд. Не ощущал тот густой и непроглядный вакуум, и как он может затягивать в себя, высасывая из тебя воздух и жизнь. Выжимая тебя без остатка.
Я беспечно бежал и перепрыгивал, разговаривал и приветствовал звезды, не глядя под ноги, а глядя только вперед. И неожиданно нога провалилась в пустоту. И я увидел непроглядный мрак, заглатывающий меня. Наверно я закричал и потерял сознание…
Какая-то непонятная ужасная вонь выдернула из небытия. Я открыл глаза. Вокруг столпились домашние, лица их были испуганы. Мгновение ничего не понимал, а потом память прояснилась, и горе обрушилось на мою детскую голову: звезды, которые я так любил, не оказали мне помощи…
Они равнодушно взирали на то, как я проваливался в ночной вакуум и даже не пытались помочь. Как я не пытался хвататься за них, руки соскальзывали и я падал.
Несколько дней я не в силах был подняться с постели, отказывался кушать. Домашний врач ничего не мог понять и не знал, что посоветовать родным. Пытался разговорить, но я молчал, теперь уже от безысходности.
Им не понять. Я лишился своего убежища. Звезды не любили меня, они просто забавлялись тем, что я наивно им доверял. И самое главное я стал бояться смотреть в вечернее небо потому, что я больше не видел живых звезд. Я видел холодные огоньки, в них не было жизни. И я видел черный омут, который все время пытался меня поглотить.
И если раньше я любил рассматривать изображения космического пространства, то теперь все виды и картины неба, космоса приводили меня в ужас, и я принимался плакать, если мне их показывали или я их, где-либо видел.
И если родные недоуменно принимали мое состояние, как данность и все, что меня пугает, убирали, то посторонние люди, особенно дети стали, насмехаться и дразнить, специально показывать, желая увидеть страх и панику на моем лице.
Тогда я стал приучать себя видеть все, что связано с небом и космосом, чтобы не провоцировать негативную реакцию окружающих людей.
Конечно же, я давно преодолел в себе и этот страх, и многие другие. Веду себя, как все. Но все же, где-то глубоко внутри, до сих пор ощущаю горечь потери…