Когда в душе тревожно и не спится,
Я вспоминаю маленький музей,
И посеревших фотографий лица
Становятся всё ближе и родней.
И видятся вдруг прошлого страницы:
Проклятья, крики, всполохи огня.
Я уже знаю, завтра что случится
С людьми, так взволновавшими меня.
Вот Николай Второй в тяжелых думах,
В последний раз он здесь с семьёю всей.
Остановись, очнись, палач угрюмый!
Зачем невинных убивать детей?
И этих дам в нарядных платьях белых
Чрез год иль два уж не узнать никак,
Изнемождённых, жалких и несмелых,
В платках, фуфайках, грубых сапогах.
Полк юнкеров, все ужасы террора,
Наверное, не осознав вполне,
Смеются. Завтра им молиться хором
И задыхаться в трюмах там, на дне.
А вот семья крестьянская с серпами,
Не потерять одной минуты зря.
Необъяснимо станут вдруг врагами,
И впереди лишь смерть и лагеря.
Забуду эти лица я нескоро,
Хоть чёрная минула полоса,
Но с фотографий, словно бы с укором,
Глядят опять живые их глаза.