1. Я иду с прекрасной юной дамой
по широким улицам Москвы,
и от злости, говорю, упрямо,
вместо - ТЫ, холодное, ей - Вы.
Говорим о Бальмонте, о Блоке,
о любви и магнетизме Душ.
О Брюллове, Шишкинской осоке,
и, немного, про контрастный душ.
Я иду и самым нежным взглядом
провожаю тёмные углы,
а она идёт со мною рядом
и не знает ничего. Увы!...
Может быть знакомые поэты
Вам сонеты будут посвящать.
Ну, а мне, в прекрасный вечер, этот,
просто очень хочется ЭПАТЬ! (Считайте, что от слова "Эпатаж".)
2. В мои года, конечно, было б - несуразно
писать о вожделении оргазма,
но это пИсано давным-давно,
в эпоху чёрно-белого кино...
Хочу напомнить (Вам известное, бесспорно),
что написал на эту тему Саша Чёрный:
3. "Она была поэтесса,
поэтесса Бальзаковских лет,
а он был - просто повеса,
курчавый и пылкий брюнет.
Повеса пришёл к поэтессе,
В полумраке дышали духи.
На софе, как в торжественной мессе,
поэтесса гнусила стихи.
"О сумей огнедышащей лаской
растопить мою сонную страсть.
К пене бёдер, за алой подвязкой,
Ты губами не бойся припасть.
Я - чиста, как дыханье левкоя.
Так сомкнём же истомости тел..."
Продолжение было такое,
что курчавый брюнет покраснел.
Покраснел, но оправился быстро.
И решил он - Была не была!
Тут не думские речи министра.
Не слова здесь нужны, а дела.
С несдержанною силой кентавра
поэтессу повеса привлёк.
Но визгливо-вульгарное "Мавра!",
охладило кипучий поток.
Как? Позвольте! - сказал он,- Вы сами!
Но в глазах её холод и честь.
-Вы смели к порядочной даме,
как Дворник с обЪятьями лезть.
А, Мавра уж рядом,
и, боком, уходит испуганный гость.
Он долго, растерянным взглядом,
искал котелок свой и трость.
Вот, с ликом белее магнезии,
на лестнице бедный брюнет.
Не понял он новой поэзии
поэтессы Бальзаковских лет."
4. На улицу вышел, в депрессии,
а Дворник, беззубо, свистит:
Ты - пятый! Готовится к сессии,
наш вечный студент - ТРАНСВЕСТИТ.
(Какова концовка? - МОЯ ФирмА!)