Всяк люб себе бывает в загляденье,
красуется с утра и до утра.
Кленовый лист по осени в томленье,
свисал с ветвей не дале, как вчера.
Кичлив не в меру был, высокомерно
себя, сравнив с цветком, вдруг, взяв разгон.
Крутил под ветром сальто лицемерно,
доволен был собою очень он.
Был самым крупным, сильным, осмелевшим,
весь ярко-жёлтый, с красною каймой.
И всяк прохожий, на него глядевший,
хвалил его, он стал для всех мечтой.
И всем знакомым: «Я, конечно, лучший!
Красив, как, Бог, да что там говорить!
Могу затмить любого в нашей пуще,
мне даже в тему солнце заслонить!
Летать смогу, мне всё дано под силу,
вспорхну как птица иль воздушный змей,
Мне б оторваться», - речь его гласила,
«И воспарить, как сказочный Орфей!»
Тут ветерок… порыв был откровенным,
сорвался Лист - свободен, нет сетей.
Метнулся он безудержным спортсменом,
но вниз упал наивно, без затей.
Душа его в бессилие вопила:
«Чуть полежу, немного отдохнём…»
Но нету сил, подняться, нет и пыла:
лежит и мокнет в луже под дождём…
Терзаем массой мыслей и сомнений:
«Не сокол я. Нет крыльев. Не везёт.
А я бы смог. И нет здесь прочих мнений,
всех наповал сразил бы мой полет».
А дождь сильней на небе разошёлся,
кленовый Лист молил судьбу, роптал…
Но всё ж прохожий по нему прошёлся,
И в грязь его безжалостно втоптал.
Вот так и в жизни, всяк к себе сгребает,
и безраздельно сам себя хвалит.
Кто для себя живёт - не понимает,
что для других - моральный инвалид!
Успех чужой, увидев, горько плачет,
понизив пульс победы у коллег.
И радость их - считает неудачей,
поскольку сам, тщеславный человек!
Чтоб не прослыть других хоть чем-то хуже,
на свой аршин всё меряет вовек.
Себе вредит, потом всё также же тужит,
и омрачает этим в бедах век…