Человеку, преисполненному мужества,
Не к лицу иметь чувствительную суть.
Но запела в голове чужая Музыка –
Завелась, так что ни охнуть, ни вздохнуть.
И с тех пор товарищ мается и кается,
Бах бабахает, и Моцарт мастерит.
Всюду музыка. Товарищу икается.
Он сомнамбулой над обществом парит.
А ведь жил себе спокойно, без симфонии,
Молчаливым исполнителем судьбы.
А теперь, как костромич среди Японии,
Замирает, лишь заслышит зов трубы.
Что ни утро – то сплошными увертюрами.
Что ни вечер – то соната, то хорал.
Вдруг привидится Шопен над партитурами,
А вчера сам Спиваков ему играл.
И живет теперь товарищ припеваючи -
Вместе с птицами ложится и встаёт.
То вахтёршу поцелует он играючи,
То монтёру Дон Жуаном запоёт.
Исчезают из души остатки мужества.
Нету проку ни в гульбе и ни в борьбе.
И играет, и поёт Большая Музыка.
И танцует он Нижинским по судьбе.