Распахнута дверь уж который раз,
и в бессчётных попытках унять свой голод,
не сумев до конца разлепить и глаз,
выпускаю наружу и свет, и холод.
Окрыляла надежда найти медовик,
подброшенный тайно в ночном сумбуре?
Чтобы, дав слабину, попрощаться навек
с голубыми мечтами о стройной фигуре?
Построже держаться бы своего рациона
и вспоминать, как я наполняю его и чем.
Вкус крупнейших трюфелей с аукциона
по нраву не каждому из богачей.
Уходя запираю весь холод внутри,
и проверяю не видно ли света во мгле -
там стоит молоко в приоткрытой двери;
оно стремительно пропадает в тепле.