Пловец становится похож на рыбу,
На кресло брошенный пиджак
Приобретает форму кресла
И – никогда – наоборот...
С годами тяжесть подчиняет чресла,
Святоша, жизнью окруженный, врёт,
И сам Малюта просится на дыбу...
Холм превращается со временем в нехолм,
А в то, незамечаемое взглядом,
Пространство, пахнувшее прежде виноградом,
А нынче пахнущее стираным пальто.
И страхи, жившие вдали, селятся рядом.
Приспособляет свои корни куст
К ему – и только – ведомым преградам,
И замок ледяной стекает в глыбу,
Прозрачность уступает «бы» и «либо»,
Я реже провожаюсь женским взглядом,
И реже нежность из твоих стекает уст.
Но вдруг!.. Но вдруг! – не жившие вдали
И рядом радости – вдруг, вдруг сольются разом!
И опрокинут видимое глазом
Пространство остывающей земли.
И смерть, растерянно разбросив руки,
Признается, что белое пальто
Она носила в память о разлуке
С любимым в желто-бронзовом авто.
Пловец вернет свое пловечье тело,
На кресло кем-то брошенный пиджак
Заставит кресло подчиниться форме
Прильнувшей и совсем случайной вещи,
И мысль – воспоминание о мысли –
О теплом дне и дыма коромысле
Заставит задымиться и согреться
Все то, что раньше, им казалось, было в норме –
Холодным и стареющим.
...Вот так
По небу ангелы рисуют мелом...