Место встречи
Золотистым свежим тленьем тронутый листок.
Чуть от центра направленьем северо-восток
По дворам иду под вечер, семечки грызя,
Где снимали «Место встречи изменить нельзя»
Ностальгией расцарапав память, исколов.
Где же вы, старлей Шарапов, капитан Жеглов?
Докопав до самой сути, корень зла деря,
Негодяйку арестуйте, суньте в лагеря.
И, да будет не во вред нам, отступя во мглу,
То, что «На большом Каретном» выло на углу
Позднебрежневской халтурой, что сквозит в кино,
Вышедшей в тираж фактурой, канувшей на дно.
И ещё не то, не то, нет, что-то в этом, эх,
Невесомое, не тонет и стремится вверх.
Три вокзала недалече – вжик – по Кольцевой,
Три вокзала – место встречи Родины с Москвой:
Чемоданы да баулы, все туда-сюда.
Там заимки и аулы, сёла, города.
Гомон дырчат и кружавчат, иглист и игрист,
И толпа рычит, кудахчет: топот, шорох, свист.
И калеки – шрам на шраме, ай нанэ нанэ…
А пройди, сверни дворами – тонут в тишине
Предзакатной стены, крыши, окна, тополя,
Тени лиловато-рыже под ноги стеля.
Что сказать? – О том и речи нет, замри, отбой:
Это просто место встречи времени с тобой –
Завтра в школу, только семь ей и кипит вослед
Незабвенный, предосенний, ясеневый свет.
На страничке моей
До гранитных объятий оплаканных плит,
До блуждающих зыбких огней,
Ты, пока наверху не нажали «delete»,
Задержись на страничке моей:
Где хоккей на катке и снежки во дворе,
И стишки про ребят и зверят,
Где в ангине - узоры на старом ковре,
Растекаясь, над жаром парят.
Там задорные горны поют: будь готов;
На подшипниках с горки – давно ль?
Там подшивки журналов лохматых годов –
Восемьсот, девятьсот, два ноль ноль.
Свет, что памятью милой в ушедшее вшит
Веретённым жужжанием дней.
Так пускай это малость ещё полежит,
Повисит на страничке моей:
Где за окнами синий шатёр навесной,
И разбуженным воздухом в дом
Бьёт открывшейся высью, землёй и весной,
И оплавленным тающим льдом,
И ещё пара дней, и грачи, и скворцы
Прилетят, и закружат стрижи,
И пустырь ошалеет от жёлтой пыльцы,
И жильцы отворят гаражи.
Словно в светлое завтра объявлен транзит,
Так шагай – левой-левой – живей.
Так ведь, майское утро еще повисит,
Полежит на страничке моей?
Прислюни подорожник к разбитой губе.
Сплюнь и слёзы обиды утри.
Приживаясь к себе, и гоньбе, и судьбе
Всем, что гибнет и ропщет внутри.
Пролетают деревья, столбы, провода,
По дороге назад – как в кино –
В тишину, где ни звука, ни дна, ни следа,
Где всего лишь светло и темно.
И, пока этот миг до конца не дожит,
Не уравнены силы ничьей,
Пусть немого ещё повисит, полежит
Эта блажь на страничке моей.
Подземка
Первый шаг - и в путь - ступить осмелься вам -
далеко пойдешь -
из туннеля - озареньем рельсовым,
шарканьем подошв -
так и в гости к Богу да и рад бы с чем -
пусто за душой.
Ты, куда б ни шёл, шагаешь кладбищем
по Москве большой -
в ней, поди, от Марьино до Ховрино
не по воле злой -
всё, как есть - везде костьми удобрено
мол, культурный слой -
карстовый её - провалы дыры той
глуби - рек-ручьёв жильё -
дивный Ирий, комсомолом вырытый
в чревесах её -
Витражи, да мраморы, да стенопись -
Под московским дном
наши жизнь и смерть любовь и ненависть
оптоволокном -
подключён к ней широкополосно - Сам -
гранью грань деля -
многослойным, чуть гудящим космосом -
под ногой земля.
Коммунарка, Косино-Жулебино,
говорю, свезло.
под землёй как в самом верхнем небе, но
людно и светло.
И вагоны - звонкие, прозрачные -
Синие скамьи.
Что же вы кругом как тучи мрачные,
Милые мои?
И, над хмарью пасмурной - прогалина,
улыбнётся славно, чуть хитро
молодой, похожий на Гагарина
машинист метро.
Облачное хранилище
Ветер гуляет ветвями ольховыми,
Тихо привольно душе.
Те, кто лежат на Хованском похованы,
Боли не имут уже -
Не говори мне про рай и чистилище,
Кущи ли, море огня.
Всем - осиянное светохранилище -
Купол Воскресного дня;
Мне ль им пенять, что-де храмы курочили?
Да не осудит меня
Нищая духом, простая рабочая
Сердцем святая родня.
Ты, кем ни стал бы, что б ни учинил ещё -
Помни о том сорванце:
Школьные фото в бездонном хранилище,
В облачном синем ларце;
Мы, отучившись, никак не отучимся,
Хоть и осталось - на треть.
В небо умчимся, грозою отучимся
Вспышкой летучей гореть,
Чтобы слепящей разрядами бездною
Переполняли края
Громы небесные, капли отвесные -
Вешняя радость моя.
Памяти стало в обрез, да и надо бы
Место расчистить житью:
Все мои надобы, жалобы адовы
В облако что-ли залью? -
Верхнее-дальнее, может обратно мне
Кто-нибудь смайлик пришлёт,
Лайнером чёрным рисуя на ватмане
Белого лайнера взлёт.