A M. de Regnier. Alfred de Musset
(Apres la mort de sa fille.)
Quel est donc ce chagrin auquel je m'interesse ?
Nous nous etions connus par l'esprit seulement ;
Nous n'avions fait que rire, et cause qu'un moment,
Quand sa vivacite coudoya ma paresse.
Puis j'allais par hasard au theatre, en fumant,
Lorsque du maitre a tous la vieille hardiesse,
De sa verve caustique aiguisant la finesse,
En Pancrace ou Scapin le transformait gaiement.
Pourquoi donc, de quel droit, le connaissant a peine,
Est-ce que je m'arrete et ne puis faire un pas,
Apprenant que sa fille est morte dans ses bras ?
Je ne sais. — Dieu le sait ! Dans la pauvre ame humaine
La meilleure pensee est toujours incertaine,
Mais une larme coule et ne se trompe pas.
-----
"К мсье де Ренье" Альфред де Мюссе
На смерть его дочери
О, что это за боль, которой я коснусь?
Мы стали с ним давно хорошими друзьями,
Смеялись от души и сыпали словами,
Ведь нрав его живой и лень гасил, и грусть.
А я ходил в театр, развлечься вечерами;
Он был там лучше всех, я здесь не ошибусь,
За едкий шарм ума ему я поклонюсь;
Панкрас или Скарпен - лишь он царил над нами.
Так почему теперь и по какому праву
На месте я застыл, не в силах сделать шаг,
Узнав, что дочь его почила, не дыша?
Не знаю. - Знает Бог! Душа у нас лукава,
И праведная мысль в ней очень смутна, право,
Но слёзы не солгут, что льются, не спеша.