Стучит в окно январь. Сумерки багровые ложатся,
Здесь зыбко, шатко всё, и жизнь, не стоит ничего.
То Вагнер - «Парсифаль», то танго, в конвульсиях жестоких,
И сотни, сотни лиц, безумно одиноких.
Я всё ещё жива, я вряд ли человек,
Стеклянные глаза, белы, как первый снег,
Руки неподвижны, ноги костыли;
Курится чёрный пламень, витает прах земли.
Звезду Давида съела, немая нагота;
Разрушенные судьбы… Не сойти б с ума.
Перетерпеть суметь бы - низость, страх и боль,
Но не посметь от страха, превратиться в ноль!
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!» -
Лишь форма оправданья, закрыть на всё глаза;
Смерть - вцепилась плотно в души;
Бесплотен героизм, бесплотны небеса.
Глаза мои сомкнулись, течёт по венам сок,
Судорожное танго, стучит ещё висок;
Курится чёрный пламень, витает прах земли,
Руки неподвижны, ноги костыли.