Помидоры вялятся на солнце —
красные, как угли на ветру.
Это согревающее сходство
собрало божественное скотство
на последнем яростном пиру.
Вина только ставятся в бутыли,
бродят — неходячие, как мы.
Руки в ранней осени, как в мыле, —
не пришли дожди ещё, не смыли,
не скурили влажные дымы.
Ранние седины жёлтых листьев
только пробиваются на свет.
Так шпана далёким резким свистом
в трепет повергает не туристов,
а живущих здесь десятки лет.
Разнотравье стало равнодушным,
галки иноходят по жнивью,
журавли гнусавят с неба: "Ску-ушно",
лапой кот приглаживает уши,
рыбы начищают чешую.
Чем не гефсиманские сюжеты?
Сад, засада, полночь, поцелуй.
В факельно-оранжевом отсвете
вся природа варварски раздета
на глазах иуд — зелёных туй.
Осень выворачивает мысли
прошвами наружу. Всем нутром.
Что-то прохудилось, что-то скисло.
А душа, как помидор, повисла —
зрелая. Но ты её не тронь.