Я здесь, чтобы рассказать тебе сказку,
о том, как в унылой глуши цвела
гортензия, злила глаза проходящих краской
и стала синонимом магии, тьмы и зла.
Так сильно боялись яркости этой люди,
что тело гортензии вырвали и сожгли,
а пепел развеяли в поле. Вздохнули мудро:
"Мы мир от большой злонамеренности спасли".
В корнях отсыревших сгнили остатки листьев,
раскрылись крапивы заросли, зацвели.
Однажды в глуши той раздался печальный выстрел,
и в зарослях тело с запиской в руках нашли.
В записке тот неизвестный в тоске писал:
"Мне мир был не мил, в пустоте и несчастье жил,
но каждое утро я тело своё поднимал
и видел в окне, как уныло дождь тихий лил,
по ярким гортензии тёк лепесткам и... сиял.
И чувствовал я вдруг прилив чистоты и сил,
я верил, нет – непременно и точно знал,
что в мире и в жизни моей хоть какой-то был смысл.
Но кажется, я безнадежно и глупо устал:
единственный яркий огонь свой не защитил.
И здесь, у жестокого к телу крапивы куста
осмелился мир попросить меня отпустить".
Пожали плечами люди, поверив лишь,
что сильное колдовство родилось в цветах,
залили бетоном землю, чтоб даже мышь
не смела напомнить о выкорчеванных телах.
Так в чём же здесь сказка, дослушав, спроси меня.
А в том, что одним - лишь зло, раздраженье, боль,
другим - смысл жизни, спасенье, тепло огня.
И в том, что на самом деле никто не зол.
И там, где развеян пепел, взойдут цветы,
Быть может, нескоро, но точно ещё взойдут.
И мир засияет, но сможешь увидеть ли ты -
не знаю ни я, ни тот парень в крапивном аду.